Визначення цивілізаційного підходу

Внимание историков к указанной форме аналитики было обращено благодаря осознанию уже в 1960;е гг. ограниченности объяснительных схем формационной теории и её методологических установок, в которые не «вписывалось» объяснение исторической специфики неевропейских народов¹⁷. Как считала Л. И. Новикова, первый отечественный «.опыт разведения и соотнесения двух исследовательских подходов формационного и цивилизационного и был предпринят на Всесоюзном координационном совещании „Цивилизация и исторический процесс“ в 1983 г.»¹⁸. Однако первоначально «разведение» было осуществлено на поле формационной проблематики, где новому подходу, категории и принципы которого ещё не были наделёны чёткими смыслами, отводилась роль дополнительно реконструирующего особенности надстроечных явлений¹⁹.

В 1987 г. на страницах журнала «Народы Азии и Африки» в рецензиях на вышедшие в свет монографии, посвящённые истории стран Востока, некоторыми исследователями был высказан ряд предположений о вероятной самодостаточности цивилизационного подхода. Так, по мнению А. И. Фурсова, чтобы он «.приобрёл отчётливость и самостоятельность, необходимо поставить и решить триединую задачу, включающую:

• 1) разработку соответствующего понятийного аппарата;
• 2) теоретическое соотнесение цивилизационного анализа с формационным: с одной стороны, разграничение их, с другой установление их диалектического взаимодействия, вплоть до взаимопревращения;
• 3) дальнейшее развитие марксистской теории развития общества как системной целостности, как объективации культурноисторического субъекта, выступающего и как формация, и как цивилизация"²⁰.

Следует отметить, что гносеологический статус указанного понятия стал уточняться и приобретать самостоятельное значение после дискуссии историков и философов за «круглым столом», организованной редакцией журнала «Вопросы философии» в 1989 г., инициировавшей новую волну резонансного внимания к методологическим вопросам. Предлагая своё видение конфигурации анализа исторической системности в координатах: по оси времени этапы, формации, по оси пространства культуры, цивилизации, особые пути развития, известный востоковед Л. Б. Алаев²¹ обозначил ставшее популярным в 1990;е гг. разделение таким способом проблемных полей между формационным и цивилизационным подходами²².

Впрочем, последний, по мнению философа Г. С. Гудожника, должен включить «.в себя формационный подход как свой особый случай при вычленении из всего богатства и многообразия общественно-исторического прогресса его социально-экономического аспекта»²³. Для исторического знания образца 1989 г. эта мысль была авангардной. Рассуждения остальных участников дискуссии лишь отчасти касались «цивилизационного метода анализа» (А. Б. Зубков) и «культурно-исторического ментального подхода» (И. Н. Ионов). В этот же период Б. С. Ерасов отстаивает вывод о том, что «цивилизационный подход предполагает схему детерминации обратную, нежели та, что присуща формационному подходу. Не материальные, а духовные компоненты совокупного общественного производства принимаются за определяющие, хотя эта их роль может сказаться лишь „в конечном счёте“, пробиваясь сквозь разнообразие исторических и социально-политических обстоятельств»²⁴.

В 1990 г. эта проблема явилась темой докладов на одном из Учёных советов Института международной экономики и международных отношений (г. Москва) и ещё одной дискуссии, проведённой среди историков в октябре²⁵.

В 1991 г. поиску смыслов цивилизационного подхода было посвящено несколько статей. Так, В. Студенцов с позиций формационной теории попытался обозначить условия перспективности нескольких его версий, увязывая с будущим утверждением в историческом знании одного из вариантов соотношения между понятиями `капитализм' и `социализм': взаимоотрицания, отрицания только одного или выявления общих черт²⁶. По мнению О. И. Осадчей, важно иметь в виду центральное звено подхода реализацию либеральных ценностей, которые у автора фигурировали как общечеловеческие²⁷. Выявляя его когнитивные возможности по трудам А. Дж. Тойнби, Т. В. Панфилова увидела «причудливое сочетание идеалистического истолкования истории с эмпирическим методом»²⁸.

Всё сказанное свидетельствует, что с рубежа 1980;1990;х гг. в гуманитарной среде с четырёх взаимоисключающих позиций шёл процесс формирования методологического аппарата, призванного быть адаптированным к изучению и объяснению феномена цивилизации²⁹:

• — в порядке полного замещения формационной аналитики;
• — использования последней в качестве дополняющего компонента;
• — сохранения приоритетного положения формационного подхода в исследовании цивилизации³⁰;
• — как альтернативного остальным³¹.

На официальном академическом уровне цивилизационный подход получил признание после публикации в 1995 г. статьи И. Д. Ковальченко³². Тем не менее, в новой эпистемологической ситуации некоторые авторы и в последующее время в своих трудах не отходили от практики механического заимствования цивилизационной терминологии в целях формального обозначения оригинальности сюжетной линии³³. Поэтому у исследователей, предпочитавших работать в рамках концептуально выверенной методологии и точных смыслов понятийного аппарата, указанный подход стал ассоциироваться с популярной риторической стратегией³⁴.

В период с 1991 по 2010 г. было издано несколько монографий, защищены диссертации и напечатана серия статей, посвящённых цивилизационному подходу³⁵, а также десятки других научных трудов и эссе, в которых присутствовали суждения о нём. Из текстов можно вычленить две группы тезисов функционального содержания. Первые были посвящены определению задач цивилизационного подхода, призванных обозначать поле его компетенции. Вторые центральному звену, способному генерировать смыслы используемых принципов и идей.

В качестве задачи В. И. Гуляев, В. Ж. Келле и И. Ф. Кефели указали на потребность в анализе социальных механизмов совместной деятельности людей в различных сферах и механизмов становления личности человека, у которого культура должна выступать как мера его развития³⁶.

Как хронологически «сквозной», он, по мнению А. С. Сенявского, должен раскрывать социокультурное своеобразие конкретного общества как целостности, обладающей исторической «самостью» и самоценностью³⁷.

Определение способа познания истории через призму цивилизационного подхода связывалось Ю. Ф. Кожуриным с выявлением тех исторических типов (способов) мышления, сознания и соответствующих им способностей людей понимать, производить и потреблять культуру, которые фактически и определяют социокультурную динамику в том или ином социуме³⁸. В. Ф. Шаповалов посчитал важным сосредоточиться на характерных чертах общества, взятого в длительной исторической перспективе³⁹. Предназначение цивилизационного подхода по С. Э. Крапивенскому заключалось в построении типологии общественных систем, исходящей из определенных, качественно различающихся между собой технико-технологических базисов⁴⁰.

А. Н. Поляков подчеркнул важность выявления и сопоставления социальноэкономических и ценностных (культурных, идеологических) отношений и определения на этой основе типологических особенностей цивилизации. Автором был предложен алгоритм исследовательской стратегии:

• 1) «.выявление социального ядра цивилизации (общественных слоёв, освобождённых от производительного труда);
• 2) определение социально-экономического уклада, особенностей хозяйственных отношений в социальном ядре;
• 3) выявление базовых ценностей данной цивилизации;
• 4) сопоставление хозяйственного уклада и базовых ценностей, которые должны соответствовать друг другу»⁴¹.

Аналогичные идеи несколькими годами ранее был высказаны В. В. Маркиным, обратившим внимание на такие важные признаки цивилизационного анализа, как многофакторность и многовекторность⁴². Нетрудно увидеть, что вышеизложенные умозаключения, существенно дополняя проблематику цивилизационного подхода, охватывали собой часть задач, методика и концептуальное решение которых было в ведении предметных методологических стратегий.

Между тем, уже известные нам труды Б. С. Ерасова, Л. И. Семенниковой, Н. В. Старостенкова, В. Ф. Шаповалова, Г. Ф. Шиловой, Ю. В. Яковца и некоторых других авторов относились к показательным в части применения элементов цивилизационного анализа. Но в большинстве случаев теоретические выкладки подменялись методологическим компонентом объективистского характера⁴³. Своё пояснение сложившейся историографической ситуации изложил И. Г. Яковенко, отметивший, что актуальность процедуры системоопределения (в том числе и в методологии) была обусловлена необходимостью преодоления господствовавшей тенденции инсайтно-интуитивных описаний феномена цивилизации, которые, несмотря на свою яркость, убедительность и востребованность для политических идеологем рубежа XX—XXI вв. и в разрезе обыденных знаний, в контексте научных нечасто выводились из доказательных построений⁴⁴. Указанный недостаток авторами отчасти компенсировался навыками механического встраивания в аналитический аппарат несогласуемых элементов историософских, предметных и макротеоретических подходов, включая широкое использование методов общенаучного и конкретноисторического анализа, позволявших довести стратегию исследования до финальных выводов вопреки отсутствию солидарного понимания сущности цивилизационного подхода.

Согласно классической рациональности, важным считалось указание на центральное звено методологического аппарата как правило, онтологической категории, в которой должны генерироваться смыслы используемых принципов и концептуальных идей. В формационном подходе ключевым фактором выступали отношения по поводу собственности. На рубеже 1980;1990;х гг., с постепенным вхождением в историческое знание антропологической концепции⁴⁵, в познавательной практике появился ещё один полюс притяжения социальная адаптация индивидуума и его ценности, механизм изучения которых стал позиционироваться как ядро цивилизационного подхода⁴⁶. В работах преимущественно культурологов и специалистов по социальной философии, посвящённых теории и истории российской цивилизации, приоритеты исследований сконцентрировались на «надстроечных» явлениях с утверждением первенства духовной сферы⁴⁷.

В рассматриваемый период наряду с использованием монизма как принципа построения когнитивных планов развивалась тенденция к построению многомерных познавательных схем. Некоторые исследователи были солидарны с идеей о необходимости дополнительной ориентации цивилизационного подхода на поиск неких универсальных аналитических моделей в виде «единой матрицы» или доминантной формы социальной интеграции⁴⁸. Его архитектонику, к примеру, Н. Е. Осипов увидел в способах раскрытия комплекса оснований бытия общества, среди которых выделил природные, социальные, антропологические, этнодемографические и духовные, сфокусированные на социальном типе личности⁴⁹.

Из сказанного следует, что в процессе формирования проблемного поля цивилизационного подхода учёными формулировался, дополнялся, корректировался и детализировался перечень его задач, предлагались алгоритмы изучения локальной цивилизации. Тем не менее, численность сторонников неформального отношения к указанной аналитической стратегии была весьма скромной. Так, в ряду 127 выявленных диссертационных работ, посвящённых цивилизационной тематике и защищённых в период с 1991 по 2010 г., соотношение по специальностям и статусу сложилось следующим образам: по истории.

• — 10 кандидатских и 3 докторских, по философии соответственно 62 и 22, политологии
• — 5 и 6, культурологии 5 и 0, социологии
• — 1 и 0, по экономике 0 и 1. Из них лишь в девяти (8 по философии и 1 по культурологии) одноимённый подход был назван в качестве основного каркаса или дополняющего компонента в теоретико-методологической⁵⁰ или методологической⁵¹ базах исследования. Приведённая статистика показательна в отношении очевидной приверженности или интуитивного следования большинства авторов другим методологическим стратегиям.

Указанная историографическая ситуация в начале 2000;х гг. стала предметом критики со стороны И. В. Следзевского, который выделил ещё две причины скромных завоеваний цивилизационным подходом территории исторических дисциплин. Первая заключалась в том, что научное сообщество недавно приступило к освоению этого познавательного инструментария, и дискуссии о его семантическом выражении были далеки от завершения. Вторая объяснялась пограничным положением данной методологической стратегии, сформированной на стыке двух оснований. Первого онтологического, допускавшего понимание цивилизации как определённой формы бытия крупных социокультурных общностей. И второго — культурно-экзистенциального, вводившего в оборот, по его мнению, предпосылочные знания (ценностные ориентации, культурные стереотипы и другие), предназначенные для вычленения особенностей цивилизации, которые не могут положительно восприниматься в координатах объясняющей классической модели научного познания⁵². Наличие второй причины подтверждала и Н. А. Проскурякова, дополнительно обратившая внимание ещё на один фактор на «.отсутствие у историков стремления к эпистемологическим разработкам и нехваткой исторических знаний и интереса к конкретике у аналитиков-философов, интересующихся теорией познания»⁵³.

Подводя итоги, отметим, что рассматриваемый период представляется как начальный этап формирования цивилизационного подхода нового для отечественной историографии методологического инструментария, альтернативного к уже имевшимся. Целесообразно выделить 80-е гг., когда его становление проходило в виде вспомогательного компонента к формационному подходу. Уже с начала 90-х гг. их взаимная адаптация сопровождалась отношениями по линии противопоставления или по принципу дополнительности.

В работах некоторых авторов были сформулированы отдельные задачи цивилизационного подхода, уточнялось содержание основного звена. Выявленные суждения, согласующиеся с междисциплинарной и многомерной сущностью объекта исследования, при суммировании позволяют составить дефиницию в виде классического построения верхнего уровня обобщения выявленных смыслов. Таким образом, цивилизационный подход выступает как методологическое направление, обеспечивающее изучение процессов формирования и функционирования в рамках пространства и времени суперэтноса комплиментарных многовековых традиций в социальном мышлении и самоорганизации. В свою очередь такие понятия, как `методологическое направление', `многовековые традиции социального мышления и самоорганизации' и `пространство и время суперэтноса' должны определяться категориальными рядами следующих родовидовых уровней, уточняющих соотношение понятий по объёму, в совокупности формирующих систему относительно законченного научного знания о локальной цивилизации.

Методологическое направление выступает как стратегия научного познания на основе исходных групп принципов (философских, эпистемологических, общенаучных, предметных, конкретной проблематики), аналитических моделей, способов, приемов, процедур, обеспечивающих её реализацию с опорой на имеющийся эмпирический материал.

Среди встреченных в историографии аналитических моделей, призванных локализовать области обнаружения многовековых традиций социального мышления и самоорганизации, характерных для той или иной цивилизации, выделим три наиболее информативных, составляющих, по мнению А. В. Лубского⁵⁴, универсальные системообразующие основания, это:

• — доминантная форма социальной интеграции, роль которой выполняли, например, в российской цивилизации государство, в исламской религиозная система, в западной цивилизации личность⁵⁵;
• — психологический склад суперэтноса, включающий в себя этнический менталитет и соответствующие различным периодам истории ментальности групп населения с присущими им ценностями и мировоззрением;
• — основная тенденция к устойчивости, характерная для одного из трёх типов развития общества, выступающая результатом специфического соотношения между потребностями и условиями его жизнедеятельности⁵⁶: эволюционное развитие проявившееся в цивилизациях Востока, мобилизационное в России, и инновационное в странах Западной Европы, США, Канаде и Австралии.

Цивилизационный подход в полной мере реализуется, если исследователь синтезирует в нём преимущества других методологических подходов, необходимых для изучения имманентных для системности цивилизации экономических, духовных, политических и других явлений. Все вышеназванные аспекты, ёмкие по содержанию, заслуживают отдельного и более подробного историографического анализа.