Перший гірничопромисловець Степан Попов

Первый горнопромышленник Степан Попов Фамилия купцов обширного семейства Поповых в девятнадцатом веке была весьма известна в Сибири. Наиболее удачливым из них был уральский купец первой гильдии из Верхотурья Андрей Попов. Именно ему принадлежит заслуга открытия первого российского золота в Сибири. Еще в двадцатых годах Х1Х века он в компании со своим племянником купцом Федотом Поповым начал поиски золота. Их разведочные партии буквально облазили северо-восточные отроги Уральского хребта, обширные пространства Западной Сибири и Алтая.

Компаньоны не имели успеха до тех пор, пока не помог счастливый случай. До них дошел тайный слух, что в деревне Берчикюле в отрогах Кузнецкого Алатау на берегу озера проживает крестьянин Егор Лесной, который нередко уходит в горы и приносит оттуда крупные зерна самородного золота. В 1827 г. Андрей Попов оправил в те глухие места поисковую партию, поручив узнать у Лесного его тайну. Но труд этой партии не увенчался успехом.

В 1828 году Попов сам отправился на Берчикюльское озеро. Однако крестьянина Лесного уже не было в живых. Ходили слухи, что Андрею Попову удалось выпытать тайну Лесного у его дочки воспитанницы. Но как бы там ни было, идя по следу Егора Лесного, Андрей Попов открыл богатое месторождение золота. Вслед за Поповыми в этот район потянулись другие предприниматели. Мариинская тайга Томской губернии стала на многие годы главным золотопромышленным районом Сибири, где за два десятка лет было добыто около 1500 пудов золота.

Удачливым оказался и Федот Попов, который установил, что верховья реки Ушайки в Томской губернии не менее Берчикюле богаты рассыпным золотом. Это явилось причиной золотой лихорадки в Томске, где как грибы стали расти особняки новоявленных богачей — миллионеров, один роскошнее и диковиннее другого. Новая улица получила стихийным образом название Миллионной. Иначе и быть не могло. Ведь на этой улице поселялись преимущественно новоявленные миллионеры. Ныне — эта улица одна из главных магистральных улиц Томска.

Иначе складывалась судьба томского, а затем семипалатинского купца первой гильдии Степана Ивановича Попова. Этот смелый, предприимчивый человек одним из первых среди купцов отважился послать караваны с российскими товарами в Ташкент и Бухару. Время было неспокойное. Караваны нередко грабили вооруженные отряды разбойников. Ну, а если караван благополучно возвращался, то с большими тюками южных товаров: сухофруктами, пестрыми восточными халатами, легкими шелковыми тканями и, конечно, изысканными по вкусу восточными сладостями. Караваны Степана Попова с российскими товарами были одними из самых первых и в Кульдже, небольшом приграничном городке на западе Китая. Русские сукна, плисы, вельветы превосходили по качеству английские и охотно покупались в Китае. А оттуда караваны возвращались в Семипалатинск с тюками китайского душистого чая, шелковыми тканями, фарфоровыми изделиями, корнем женьшеня и многими другими товарами. И казалось, ничто не сможет изменить сложившийся уклад жизни. Но в тридцатых годах прошлого века вспыхнула и пронеслась от Урала до далеких берегов Тихого океана «золотая лихорадка» .' Потомственные дворяне, купцы различных гильдий, почетные граждане и мещане бросали свою торговую и прочую деятельность, обжитые места и в поисках золота, огромного богатства пускались в бега по безбрежным просторам Сибири. Наиболее удачливые из них быстро, за год-два становились миллионерами. Число золотопромышленников быстро росло. Степан Попов также решил испытать свое счастье в поисках богатых золотых приисков. Но его взоры были устремлены не на север или восток Сибири, а в казахские степи, где он неоднократно бывал с торговыми целями, но ходатайства Степана Попова, как частного лица, о разрешении производить на собственные средства поиски золота во внешних округах Омской области Министерство финансов России отказывало. Несмотря на эти запреты, Степан Попов посылал своих поисковых людей, собирал сведения о подземных кладовых казахских гор и степей и терпеливо ждал дозволения высоких властей.

Наконец журналом Кабинета Министров, Высочайше утвержденным 25 мая 1825 года, семипалатинскому «купцу 1-й гильдии Степану Попову было дозволено производить отыск и разработку золотоносных песков и других руд в округах Омской области». Теперь у Степана Попова были развязаны руки.

Где же искать золотоносные пески? Конечно, в первую очередь надо обследовать мели, перекаты, наносы могучего Иртыша в пределах Семипалатинского и Усть-Каменогорского округов. У поисковиков и старателей — сезонная работа. С приходом лета старатели Степана Попова во главе с шихтмастером — горным чиновником низшего класса Малаховым на телегах с провизией и нехитрой старательной техникой — лопатами, кайлами, ломами, ведрами, бадьями, лотками — разбрелись вдоль Иртыша. Тогда вся разведка состояла в промывке наносных песков.

Кто найдет золото, тому выплачу щедрое вознаграждение, — обещал старателям Степан Попов. И старатели от зари до заката старались то в одном, то в другом месте. Много песка перелопатили, но все не впрок, золото так и не попадалось. Тогда стали рыть ямы-дудки, извлекая песок из более глубоких слоев, но и там было пусто. Расстроенный ходил вдоль Иртыша Степан Попов, вглядываясь в его пески, никак не хотел Иртыш отдавать свое золото. Но Степан Попов упорно продолжал поиски. И вот, наконец, удача. На дне лотка одного из старателей заблестели долгожданные желтые крупинки металла. Есть золотишко!

Радостно горели глаза старателей. Результаты сезона были обнадеживающими: обнаружены три проявления золотоносных песков ниже Семипалатинска на правой стороне Иртыша и выше его — напротив форта Талицкого, а также на левом береry Иртыша — напротив форта Убинского.

Cлyxи о том, что старатели Попове нашли золото на Иртыше, взбудоражили Семипалатинск и дошли аж до Барнаула, до Алтайского горного правления, которое заведовало всеми горными промыслами в Западной Сибири. Его начальство было встревожено тем, что под боком у территории ему принадлежащей купец Попов нашел золото и, ходят слухи, стал его добывать. После совещаний правление Колывано-Воскресенских заводов решило, что если Степан Попов будет «где бы то ни было, найденные им золотоносные пески и руды; разрабатывать, то подвергнет он себя строгому взысканию в соответствии с законом о похитителях золота. А когда он, открыв прииски, объявит их начальству, то тогда получит за сии приличное вознаграждение» .

Между тем начальство Колывано-Воскресенских заводов порешило направить маркшейдера Кулибина, чтобы он узнал подробно о находках Степана Попова, осмотреть эти прииски. Но в Семипалатинске Попова не оказалось. Тогда Кулибин обратился к городничему, чтобы получить нужные сведения у приказчика Попова. Однако и приказчик отказался «от дачи сих сведений» и доставил к городничему шихтмастера Малахова, под руководством которого проводились поиски золотоносных россыпей. Кулибин и Малахов отправились к прииску у форта Талицкого. Песок для пробы был взят у самой воды в двух местах, по промывке «оного оказалось, что в нем содержится большое количество мелких зерен красной железины, коей часть притягивается магнитом, и мельчайшие блестки золота» .

Шлихи золота были доставлены маркшейдером Кулибиным в правление Колывано-Воскресенских заводов.

Если Иртыш меня обогатит, то построю в Семипалатинске больницу для народа и еще желаю воздвигнуть такой храм, что со всех концов будут приезжать люди, чтобы только полюбоваться его красотой, — нередко мечтательно рассуждал Степан Попов и настойчиво, откладывая от торговли деньги, продолжал искать золото.

Уже на следующий сезон старатели Степана Попова приступили к промывке золота в наносных песках Иртыша. Но золота оказалось опять обидно мало. Рабочие перешли на следующий потенциальный прииск, но и тот был скуп на золото.

Взоры Степана Попова теперь были обращены на юг, во внешние округа Омской области, к верховьям Иртыша и его притокам, а также в Акмолинскую область, в Каркаралинский внешний округ. Для поисковых и промысловых работ в этих районах требовалось особое разрешение властей.

ДОКУМЕНТЫ АРХИВА золото сибирь попов омский О дозволении купцу Степану Попову рудоискательного промысла во внешних округах Омской области Вопрос о дозволении купцу Степану Попову рудоискательного промысла во внешних округах Омской области рассматривался на совете Главного управления Западной Сибири. В Центральном Государственном архиве КазССР хранится дело об открытых медно-серебро-свинцовых месторождений в Аяryзском и Каркаралинском внешних округах Акмолинской области, заявленных на имя Попова. В деле имеется выписка из журналов Сибирского комитета 7 и 22 ноября 1833 года № 49 и № 51, содержание которой приведено ниже:

" В заседании 7 ноября рассматривалась записка Министра финансов о дозволении семипалатинскому 1-й гильдии купцу коммерции советнику Степану Попову рудоискательного промысла во внешних округах Омской области.

Существо дела состоит в следующем. Коммерции советник Попов попросил дозволения сего еще в 1826 году. Как тогдашние обстоятельства в степи наших киргизов по видимому мало благоприятствовали сему предприятию, то по Высочайшему повелению в просьбе сей было отказано. Впоследствии обстоятельства изменились. С учреждением после того двух первых, еще, четырех окружных управлений между киргизами водворилось спокойствие, избытки скотоводства умножаются, есть початки земледелия, между бедным классом народа возникает трудолюбие" есть уже запрос на paботy. По сему Попов возобновляет свою просьбу представляя, что сверх умножения государственного дохода от платежа десятины и сверх занятия многих киргизцев, сведение в степи рудного промысла будет весьма много способствовать благосостоянию целого края по учреждению на внутренней области или в Тобольской Губернии особого завода, который даст средства занять немалую часть ссыльных.

Просьба сия по Высочайшему повелению рассмотрена Министром финансов. Сообразив оную со свидетельствами горного департамента и местного начальства Министр финансов находит: во-первых, что давнишние дружественные связи и сношения сего купца с киргизами, устраняют опасения насчет каких-либо неприятностей от предполагаемых ими препятствий во внешних округах, а особливо, когда при поисках и разработках он будет действовать по доброму согласию и условиям с киргизами, как сам он предлагает;

во-вторых, что сия совершенно новая в том крае ветвь промышленности, может оживить там денежные обороты, облегчить сбыт произведений земледелия и обратит самих киргизов к постоянному занятию, доставляя бедным из них пропитание и содержание;

в-третьих, что представленные Поповым основания, на коих он желает начать и продолжать предприятия свои во внешних Омских округах, не заключают в себе ничего противного общепринятым правилам и постановлениям;

и в-четвертых, что прежние обстоятельства изменились. В сходстве сего Министр финансов полагал, что иные можно было бы Попову дозволить отыскивать и разрабатывать пески и руды, содержащие как золото, так и другие металлы с тем, чтобы Попов в сем предприятии действовал как относительно самих земель, где поиски и разработку производить расположен, так и относительно употребления киргизов в работе, не иначе как с ведома учрежденного в степи местного управления и по добровольному согласию и условиям собственно с киргизскими властями и самими киргизами.

Суть основных положений деятельности коммерции советника Попова:

• 1) найденные уже им и находимые впредь во внешних округах Омской области руды высокого рода, не исключая и благородных, перевозить для извлечения из них металлов на основании существующих правил беспошлинно во внутренние округа Западной Сибири, где учреждено им будет сереброплавильное или другое заведение;
• 2) золотосодержащие пески промывать на месте, по невозможности перевозить большое количество оных, равно добывать там металл и из руд, когда представится к тому удобность близ мест рождения;
• 3) все благородные металлы, золото, серебро и платину предоставлять в Колывано-Воскресенское горное правление. 3а другие же металлы вносить в казну десятину на общем основании;
• 4) дозволить ему принять в компанию таких людей, коих бы капиталы достаточно было увеличить и продолжать промысел сей на дальнейшее время.

Сибирский комитет, рассмотрев сие предложение, находит оное во всех отношениях полезным и как бы с правами сибирских киргизов, так и обстоятельствами у них сообразных, и потому полагал, чтобы Министр финансов вошел предварительно в ближайшие сношения с местным начальством, как об окончательных правилах по сему предмету, так и относительно отвода земель и лесов к предполагаемому Поповым плавильному заводу во внутренних округах Западной Сибири" .

Высочайшим повелением от 18 ноября 1833 года семипалатинскому купцу коммерции советнику Степану Попову было разрешено «разыскивать» в киргизских степях россыпи золота и руды.

После нескольких лет поиска золота по берегам Иртыша Степан Попов пришел к выводу, что свое золото Иртыш прячет где-то в верховьях, в своих притоках — Бухтарме, Ульбе, Убе, Курчуме, Нарыне, которые теряются в Алтайских горах, или в его левых притоках — Кокпекты, Буконе, Чарчурбане и других. Летом 1834 года в верховье Иртыше отправилась группа старателей во главе с сыном Степана Попова Николаем. Они обнаружили ряд золотых россыпей. Тогда же Николай Попов сделал три заявки на открытие золотоносных песков на территории находящегося в ведении Кокпектинского заграничного военного отряда. Заявки были поданы начальнику Кокпектинского пограничного отряда сотнику Нюханову. В первой заявке содержались сведения о двух десятках золотоносных приисках, во второй еще о восьми и в третьей — уже о двадцати семи золотоносных приисках. Всего 6ыло Николаем Поповым заявлено тридцать семь золотоносных приисков.

Одновременно Андрей Попов в том же регионе в 1834 году сделал заявки на восемь золотоносных приисков. Усть-Каменогорского купца второй гильдии Андрея Алексеевича Попова Степан Попов принял в свою компанию с целью расширения поисковых работ на золото и привлечения дополнительных капиталов. Договор об этом был заключен 4 апреля 1834 года и засвидетельствован в Семипалатинской ратуше.

Согласно договору «Степан Попов передает Андрею Попову доверенность на управление всеми делами компании, предоставляя распоряжаться ему оной. Все прииски, которые будут найдены, принадлежат в равной части и заявлены от общего имени». Вместе с тем «на те прииски, которые еще предварительной разведкою Степана Попова и сыном его, приказчиками их открыты и те, кои остаются еще не заявлены, принадлежат единственно мне Степану Попову, из коих полученные металлы принадлежат мне одному Степану Попову и наследникам», — так было зафиксировано при заключении договора.

Открытие целого ряда золотоносных приисков и получение разрешения на их эксплуатацию давало возможность Степану Попову развернуть старательские работы. 28 декабря 1834 года Степан Попов создает новую компанию с Василием Васильевичем 3обниным, сыном вязниковского купца второй гильдии, и 10 января 1835 аналогичную компанию с Сидором Ивановичем Самсоновым — сыном семипалатинского купца второй гильдии, а также с купцом Никоновым.

Степан Попов и его компаньоны заводили шнуровые книги (т. е. прошнурованные в Алтайском горном правлении для разработки открытых ими золотосодержащих песков). Такие книги были основным документом, в которых фиксировалась добыча и переработка полезного ископаемого. Отсутствие шнуровой книги делала прииск вне закона.

Алтайское горное правление реагировало на запрос Попова следующим образом: «…дабы не упустить удобного времени на разработку ими приисков с начала весны сего (1835) года и не стеснять Поповых в действиях их по сему промыслу, а вместе с тем не лишить казну дохода, то дозволить им приступить к разработке приисков, на которые они испрашивают разрешение. Для записи же золота из оных приисков и вновь исследуемых выдать потребное количество шнуровых книг. К отводу же узаконенных площадей под означенные прииски приступить не прежде и не иначе как согласно полученных от Омского областного начальства положительных сведений, не имеет ли правительство каких-либо особенных предназначений на земли, уступленные Поповым под золотосодержащие прииски» .

Так энергией, делами и капиталами Степана Попова зародилась впервые на территории Восточного Казахстана добыча золота. На карте Киргизского края, составленной А. Н. Сидельниковым и представленной в 18 томе «Киргизский край» полного географического описания. Россия, С-Петербург. Издание А. Ф. Девриена, 1903 г., территория Калбинского хребта, а также долина реки Курчум, нынешней Семипалатинской области, усеяна коричневыми точками, которыми помечены золотоносные прииски купцов Поповых. Наиболее крупными из них, отмеченных на карте и в книге, являются прииски Поповский, Успенский, Мариинский, Никольский и Казанский.

По данным того же источника «Киргизский край» в конце века уже действовало 114 золотых прииска, на которых было промыто более 50 тысяч пудов песка и получено более 30 пудов золота. Однако, золотой дождь так и не пролился в сундуки купца Степана Попова. Намытое золото немногим превышало понесенные затраты, а нередко золотые промыслы были убыточными.

БОГАТЫЕ НАХОДКИ В КАРКАРАЛИНСКОМ ОКРУГЕ Большие надежды возлагал Степан Попов и на Каркаралинский внешний округ. За десятки километров видны в степи синие контуры его хребтов, которые то собираются вместе, то разбегаются врозь в разные стороны света.

Самые высокие, подобно неприступным бастионам, поднимаются на сотни метров над степью. А между гор в долинах зеленые луга, степные речушки, озера, где пасутся тучные стада кочевников. Эти земли принадлежат казахским родам — Каракесекам, Кипчакам, Найманам, Аргынцам, Тобыктинцам. Степан Попов не раз бывал с товаром в этих краях. И не по слухам знал о богатствах его подземных кладовых. Его люди уже не один год рыскали по различным местам этого обширного края в поисках золота, серебра, меди и свинца. И не без результатов. В 1834 году поверенные Степана Попова, открыли и подали заявки на 37 приисков на серебро, свинец и медь в Каркаралинский окружной приказ. Степана Попова, в особенности, интересовали руды с богатым содержанием серебра в связи с высокой его стоимостью на мировых рынках. Одну поисковую группу возглавлял доверенный Попова Соликамский мещанин Василий Баринов. Они при помощи местного населения обнаружили заброшенные древние чудские копи, в которых сотни и тысячи лет назад древние рудокопы добывали богатую медную, серебряную и свинцовую руду. Василием Бариновым 22 июня 1844 года в Каркаралинский окружной приказ были поданы заявки на прииски при урочищах Кызыл — Эспе, Коргонташе, Берккара, Биш-Чоку по речкам Конуспей и Алтын-Су. Тот же Василий Баринов 21 августа 1834 года подает заявку еще на 5 приисков в урочищах Куна-Кара, Карачеку, Ажеман, Кумадыр, по речке Джарлы. В состав поисковой группы входили Савытин, Бачеев и др.

Лабораторными работами в Барнауле было подтверждено, что образцы руды, доставленные людьми Степана Попова, богатые по содержанию свинца, серебра и меди. В особенности богатыми оказались руды Берккаринского месторождения. Чиновники Горного департамента в Барнауле были поражены результатами анализа. Образцы свинцового блеска берккаринской руды в пересчете на пуд руды дали 29 фунтов 76 золотников свинца и два с четвертью золотника серебра, а породы с медной зеленью из того же прииска дали до 12 золотников серебра в пуде руды. И все это богатство лежало на поверхности — только успевай собирать. Степан Попов тут же организовал добычу берккаринской руды, нанял жителей окрестных аулов, которые собирали и обогащали вручную куски руды, а другие своим транспортом, на верблюдах и лошадях, доставляли руду к Иртышу, откуда ее вывозили на Колывановские заводы. Но много ли таким примитивным путем увезешь и переработаешь руды? К тому же на заводе занижали содержание в руде серебра, свинца и меди. И Степан Попов решил строить свой металлургический завод по выплавке свинца, серебра и меди. Первоначально он вышел с предложением построить завод плавильный во внутренних округах Омской области. Этот завод должен включать 8 плавильных печей, два трейбофена и шплейзофена, два горна. Завод этот предполагалось построить около форпостов Грачевского или Черемуховского. Первый из них находился от Семипалатинска в 80 верстах, а второй в 102 верстах. Земли и леса вокруг форпостов «пустопорожние и состоят в гражданском ведомстве». Для устройства завода и начального периода его работы Попов просил горное начальство помочь «знающими свое дело двумя или тремя мастерами», а также после постройки и ввода завода в действие освободить его от платежа горных податей на 1О лет.

Если строить завод на Иртыше, во внутренней части Омской области, то, во-первых, легче получить разрешение на его строительство, во-вторых, можно будет плавить руду на древесном угле, а леса в Прииртышье еще достаточно, в-третьих, дешевле и легче обойдется строительство, так как все грузы можно сплавлять по Иртышу. К тому же завод будет ближе к Семипалатинску, ближе к заимке Попова, легче заводом будет управлять. Но был еще один фактор, пожалуй, основной. Это — доставка руды.

Возить руду, пусть и ручным способом хорошо обогащенную, на телегах за сотни верст из отдаленных приисков в Каркаралинском округе на завод на Иртыше будет очень дорого и сделает предприятие малоприбыльным, если не убыточным. Следовательно, завод нужно строить во внешнем Каркаралинском округе ближе к рудным приискам.

Ему нравился сельский буколический пейзаж молодого поселения Каркаралы, его чистые улицы с добротными рублеными домами рядом с прекрасным сосновым бором. Поселение быстро росло. Поселенцы завели скот, огороды, занялись пчеловодством, словом, обустраивались на долryю жизнь. Здесь же разместился отряд из двухсот казаков.

Неподалеку от поселения Каркаралы и задумал Степан Попов построить свой плавильный заводик, чтобы не быть в постоянной зависимости от Колывановских заводов, не уговаривать его хозяев принять лишние подводы с отборной рудой. К тому же многие прииски, на которые он сделал заявки, были рассыпаны на все четыре стороны вокруг Каркаралы.

В 1837 году Степан Попов подает прошение в Министерство финансов о строительстве плавильного завода в районе Каркаралы с использованием леса для выплавки металлов. Но Каркаралинский окружной приказ, правительственные органы в Омске и Санкт-Петербурге были против. Причина одна — небольшие площади лесных массивов в Каркаралинском округе, и поэтому недопустимо целенаправленное их уничтожение. После двукратного отказа Степан Попов обратился к государю императору Николаю 1, который дал согласие на строительство завода в Киргизских степях. В Семипалатинске и Омске заговорили, что он, Степан Попов, пользуется благосклонностью государя. Но требование Высокого начальства о недопущении использования леса для плавления руд оставалось неизменным. Тогда Степан Попов стал искать место для строительства завода подальше от глаз чиновников. Выбор пал на живописное урочище Куу, тогда их называли Ку, Здесь Степан Попов облюбовал место для строительства завода между сопками Босага и Желкара на берегу речушки Тундык. Недалеко располагался горнолесной массив Бокты со строевым сосновым лесом, лугами, речушками.

Слово Ку по-казахски означает преследовать, гонять. Степан Попов своим знакомым потом говорил, что он это место выбрал, чтобы скрыться от преследований чиновниковканцеляристов. На самом деле причиной тому было быстрое течение речушки Тундык, которую можно было использовать для приведения в действие заводских машин и механизмов.

Документы архива Письмо Степана Попова Главному начальнику Алтайских заводов Сиятельнейший Граф, милостливый Государь!

В продолжении 12 лет постоянных стремлений к открытиям золотоносных россыпей и минералов ходатайством Вашего сиятельства получил я первоначальное разрешение на отыскание и разработку во внешних округах Омской области золотоносных россыпей, руд и прочих ископаемых; в сходность сего посчастливилось мне открыть чрез сына моего Николая золотоносные россыпи Аяryзского округа ведения Кокпектинского внешнего военного отряда, сколь же получено золота с 1839 года, причем имею месть представить краткую ведомость и почтеннейше присовокупляю, что столь успешные начальные мои действия имели следствием то, что теперь уже на тот край обратилось большое число золотоискателей и уже нет сомнений, что промышленность сия там распространится и принесет правительству и краю важные выгоды.

Рудным приискам, найденным мною и окортомленных в Каркаралинском округе, учинена значительная разработка, о количестве извлеченных из земли руд при сем представить честь имею особую ведомость, равно чертеж первоначальной разработки Богословского рудника и содержание руд по пробам: свинца от 10 до 15 фунтов в пуде, серебра от 1,5 до 2,5 золотников, меди от 1,5 до 5 фунтов. Таковое содержание и удобная добыча руд дает несомненные надежды к вьгодному производству плавки при значительной надобности свинца для употребления в отдаленном от Европейских портов краю.

При столь счастливом открытии руд предвидятся затруднения в дальнейшей перевозке оных к месту удобному на выстройку плавильного завода. При старании и изыскании сие отвратить я в поездку мою по киргизской степи осведомился о месторождении каменного угля. Посланные от меня доставили разного вида несколько кусков, какого же оный свойств образцы при сем представить честь имею. Первоначальная разведка дает надежду на изобильное количество пласта каменного угля и к тому же подвоз руд будет сокращен.

О решительности выстроить в степи завод по плавке руд каменным углем особо донести Вашему сиятельству не применю. Желая сему новому делу учинить надежное испытание, я осмеливаюсь испрашивать Вашего сиятельства дозволения извлекаемых руд с моих приисков для опыта доставлять на Колывановские плавильные заводы, куда близость и удо6ство представить мне позволит.

3а употребляемые при плавке доставляемых мною руд, уголь, людей и все потребности взыскивать с меня деньги на законном основании. В случае надобности свинец желаю уступить Колывановским заводам по цене предварительной стоимости с Керченским заводом, а за серебро и золото, содержащееся в свинце, деньги выдавать в Санкт-Петербурге с Монетного двора по квитанциям Алтайского горного правления.

Для произведения таковых опытов неблагоугодным будет в предупреждение в пробах споров отрядить особые для сего на Локтевском и Сузунском заводах печи, в случае от сего дела медных остатков обращать мне.

С глубочайшим высоким почитанием и совершеннейшей преданностью покорнейший слуга Степан Попов. 30 апреля 1838 года.

Представляет интерес договор о приобретении Степаном Поповым урочища Куу. Договор оформлен, как сегодня принято называть задним числом, когда строительство плавильного завода в этом урочище шло полным ходом. Скорее договор этот носил больше формальный характер для получения Поповым свидетельства о вводе в действие завода.

Это совершенно не значит, что Степан Попов начал строительство завода в урочище Куу без согласия и уступки его прежнего хозяина старшины Карачала Турсунова. Очевидно, такую сделку они совершили ранее по взаимному согласию и доверию.

Документы архива Договор о приобретении Степаном Поповым урочища Куу.

1842 г, марта 3I дня Каркаралинского округа Чанчаровской волости старшина Карачал Турсунов по добровольному согласию с ведома начальства заключил сем акт с уполномоченным от коммерции советника Семипалатинского почетного гражданина и кавалера Степана Ивановича Попова с Тобольском Бухаратином Савотином Тачимовым в том, что нижепоименованное и принадлежащее ему Турсунову зимовье место в урочище Ку уступил он в кортомное содержание на посессионном праве г. Попову, которому по положению кабинета Министров Высочайше утвержденному от 3I января I8 39 года дозволено построить плавильный завод для плавки на оном металлов каменным углем и имеющего от правительства разрешение на приискание в степи разных благородных металлов; для постройки на оном рудоплавильнаго завода на каменном угле и приисков разных металлических руд с тем, чтобы г. Поповым в пользовании этими местами были соблюдены условия указа 3I и 33 параграфов Общего положения и параграфа 2 приложения к нему о золотопромышленности в Киргизских округах, от сего числа впредь до осуществления рудоплавильнаго завода и прочих заведений и до совершения выработки могущих оказаться, металлов, в которое место ни ему Турсунову, ни наследникам его не вступаться и владеть всеми ископаемыми и произрастаниями на нем, кроме леса строевого и дровяного в его г. Попова пользу и преемников его, равно и имеемым быть выстроенным заводом и прочими заведениями. Место сие заключается по реке называемой Тюндык от урочища, лежащего между двух камней называемых Икы-Сункер по ущелью вниз по течению оной реки Тюндыка по самого конца гор называемых Босага, расстояние примерно до семи верст, по правую сторону этой речки до середины вершины прилегающих гор, по левую же сторону от вершин трех ключей, впадаемых в Тюндык, называемыми первый — Кызылагач, второй — Бикеткой и третий — Чулак-Булак, а землю между ними лежащую, исключая вершины ключа Кызылагач, которую землю он уступил только от реки Тюндыка до нынешних его зимовок примерно от упомянутой реки на. двухверстном расстоянии, а как в условии не определено положительно пространство окортомленных мест, то при отводе площадей должно спросить согласия его Турсунова, какое он уступил пространство под сии прииски и устройство плавильного завода и по указанию его отмежевать оное, но никак не более пространства в параграфе II приложения о частной золотопромышленности в Киргизских округах определенного .

Взял же он Турсунов у него г. Попова за окортомление того места ему принадлежащего денег ассигнациями — 1000 рублей, на серебро 285 рублей 7l 3/7 коп.

К сему акту вместо старшины волости Карачала 'Турсунова по данной от него доверенности засвидетельствованной в Каркаралинском окружном приказе 2I сентября 184I года под № 11 Баянаульского округа киргизец Уставли Тлекчинов приложил тамгу при совершении сего акта. Свидетелями были и руку приложили коллежский регистратор Павел Егошин, Иван Волгин, подпоручик Николай Иванов, Николай Пьянков, исправляющий должность надсмотрщика крепостных дел титулярный советник Мельников, коллежский регистратор Иван Карпов.

1842 года марта 3I дня.

Сей акт в пограничном управлении Сибирских крепостных дел писан под № 2.

3а совершение акта было взято ассигнациями 78 руб. 35 коп., а серебром 22 руб. 38 4/7 коп.

Принял и сей акт совершил исправляющий должность надсмотрщика крепостных дел титульный советник Иван Степанович Мельников (архив ЦГА КазССР, № 209 от I. Д. № 2).

Документы архива Свидетельство о дозволении Степану Попову устроить плавильный завод.

Объявить сего, коммерческому советнику Степану Ивановичу Попову в том, что по Высочайше утвержденному положению Кабинета Министров, состоявшихся по журнале оного 17 и 31 января 1839 года дозволено устроить плавильный завод на межах Каркаралинского и Баянаульского внешних киргизских кругов по речкам Тюндыку и Атчесу для выплавления из найденных им там руд серебра, свинца и меди, с освобождением его, во уважение нового и полезного для края предприятия, на основании 186 и 189 статей свода горных законов, от взноса в казну десятиной подати и оброчных денег на 10 лет, с тем во-первых чтобы г. Попов выплавку помянутых металлов производил единственно только каменным углем, а лес употреблял бы на необходимые только заводские постройки; во — вторых. чтобы плавильный завод г. Попова с принадлежащими ему рудными промыслами подчинен был ведению Алтайского, как ближайшего горного начальства по всем там действиям и обязанностям, по которым подчинены частные горные промыслы и заводы на посессионном праве состоящие Уральскому и Московскому горным правлениям; в — третьих, чтобы по истечении льготных лет, за выплавленные металлы платил полуторную десятину на основании 185 и 186 статей горного Устава; и в-четвертых, чтобы выплавленное серебро г. Попов сдавал в Алтайское горное правление для отправки на СанктПетербургский монетный двор на передел в монету, с получением за оное сею последнею сколько за удержанием плавленных и передельных по Монетному двору расходов причитаться будет. Что же касается до свинца и меди, то сбыт их или употребление предоставляется г. Попову на волю, с тем, чтобы в случае надобности Колывано-Воскресенским заводом в свинце, он входил с ними в особые условия.

Дано в городе Барнауле с приложением печати мая 18 дня 1839 года.

На подлинном написано:

Его императорского Величества Всемилостивейшего Государя моего Главный начальник Алтайских горных заводов и Томский гражданский губернатор, корпуса горных инженеров и кавалер орденов: Святого Владимира 3-й и Святой Анны 2-й степени императорской короной имеющий знак отличия беспорочной службы за 25 лет Ф.Бегер.

СТРОИТЕЛЬСТВО ПЛАВИЛЬНОГО ЗАВОДА В УРОЧИЩЕ КУУ Лишь летом 1839 года Степан Попов получил официально разрешение на строительство плавильного завода. Тем временем, не дожидаясь официальной бумаги, Степан Попов уже развернул работы по строительству завода. Об этом свидетельствует следующее письмо Попова:

Ваше Высокоблагородие, Милостивый Государь Александр Афанасьевич! Имею честь почтеннейше доложить Вашему Высокоблагородию.

К месту предположительного для устройства плавильного завода при урочище Ку, я и строитель, мною нанятый, прибыли в начале текущего месяца. По предварительным моим распоряжениям вольнонаемными людьми заготовлено на 1-е июня бутового камня и плит 300 сажен, а на отделку заводских строений и разных помещений добыты леса и часть оных производится; построено для служащих два дома, а для рабочих — казарма, и производятся прочие работы.

Строитель в течение 7 месяцев преимущественно займется опытами с каменным углем и влиянием оного на руды свинцовые и медные.

Разрешение на выстройку завода получено мною в такое время, что нельзя было нанять потребных мастеровых о снабжении коих я лично имел честь утруждать просьбою Ваше Высокоблагородие и Алтайское горное правление. Мастеровые мне потребные преимущественно умеющие устраивать машинные и зубчатые колеса, коих 2 человека; каменщиков — 2 человека; 1-го кузнеца; свинцеплавильного: подмастерья — 1-ro; чугуноплавильщика — I-го для переливки потребных к заводу изделий.

Всепокорнейше прошу оказать Ваше покровительство в снабжении людей, и тем дать на успешную постройку завода законное спомоществование.

С глубочайшим высокопочитанием и преданностью имею быть.

Ваш покорный слуга Степан Попов. 11 июля 1839 год, урочище Ку.

В ответ на очередную просьбу Степана Попова Алтайское горное правление сообщило, что полагает командировать г. Попову машинного мастера, знающего дело наливных колес и машин, который может при помощи столяров и плотников, присланных заводчиками, установить машины и под присмотром его модели может делать всякий столяр. Кроме того, Алтайское горное правление по вопросу строительства плавильных печей констатировало, что размер и устройство в основании требует «высших познаний мастера», и посему г. Попову нужен опытный в устройствах печей плавильный подмастер с которым есть возможность командировать и четырех плавильщиков, также знающих отливку чугунных вещей.

По распоряжению Алтайского горного правления Степану Попову был направлен из Сузунского завода опытный плавильщик Сергей Кузнецов, знающий также мастерство отливки чугунных изделий, от Локтевского завода были посланы Иван Бородин и Василий Чернильщиков.

От Змеиногорской горной конторы на строящийся завод Степана Попова были направлены плотник Егор Середкин, каменщик Иван Суботин, кузнец Петр Казанцев. Управляющим строящегося завода был назначен мещанин Решетников. Кроме того от Локтевской горной конторы на завод Попова был направлен плавильный писарь, или в соответствии с принятой в то время системы званий гиттеншрейбер Степан Аллачев, а также подмастеровые плавильного дела Степан Белкин и механического дела Макар Стуков. Для управления горными работами на приисках и рудниках Попова был командирован штейгер Атамановский. Опытом, трудом и стараниями вышеназванных людей был построен Кувский серебро-свинцово-медный завод Степана Попова — первенца цветной металлургии Центрального Казахстана.

В начале июня 1839 года Степан Попов приезжает в урочище Куу, на место строительства завода. Здесь уже поднимались стены двух рубленных из леса домов для служащих, шло строительство казармы для рабочих, наемные жатаки готовили бутовый камень для завода, каркаралинские казаки рубили лес. Для отработки технологии выплавки металлов с использованием каменного угля Степан Попов привез мастеров. Со строительством плавильных печей было много неясностей. Плавильной печи не построить без огнеупорных материалов: глины и кирпича. Стали поблизости, в окрестностях Куу, искать выхода глин, испытывать их на плавкость. Неплохо показала себя кызылтауская красная глина, найденная недалеко от Куу, а также камни из Кечугаевского рудника в Каркаралинском округе. При измельчении в порошок камни могут служить огнеупорным материалом в виде добавок. Из кувской красной глины стали делать кирпичи для шахтной печи. Так, шаг за шагом решали нелегкую проблему огнеупорных материалов. При строительстве шахтной печи набойку делали из одной части кызылтауской красной глины и трех частей кечугаевского огнеупорного камня, измельченного в порошок. Такая набойка, как показали последующие эксперименты, выдерживала температуру печи до тридцати суток. Немало пришлось поломать голову и над конструкцией печи, её размерами. Словом, проблем, которые пришлось решать Степану Попову и его помощникам при строительстве завода в урочище Куу, было немало. Но главной из них была проблема угля. В поисках качественного угля поисковые люди Степана Попова один за другим находили новые выходы каменного угля на поверхность земли. На правом берегу речки Тюндык неподалеку от строящегося завода заложили шурфы на открытых несколько ранее выходах угля. В нескольких километрах от завода в местечкеКызылтас такие нашли выходы углей. Летом 1840 года нашли уголь в урочище Майкубен в Баянаульском округе недалеко от ранее найденных месторождений. Теперь нужно было проверить найденные угли на пригодность к выплавке руды.

Лишь осенью 1844 года провели первую опытную плавку на выстроенных печах. Для этого Степан Попов через Алтайское горное правление запросил опытного горного инженера. Десять дней инженер Соколовский провел у раскаленных печей, испытывая различные угли и руды. Опытные печи шахтного и воздушного типов были небольшими и вмещали всего несколько пудов руды.

Из лучших кусков угля Соколовский приготовил подобие кокса и испытал его в шахтной печи. Результаты опытных плавок были весьма скромные. Было выплавлено всего 2 пуда свинца с содержанием от 5 до I4 золотников серебра. О первых опытных плавках на Кувском заводе горный инженер Соколовский сообщил в своей статье «Минеральные прииски Попова в киргизской степи», опубликованной в газете «Мануфактурные и горнозаводские известия» I0 января I84I года. «Дурное качество угля заставляет стараться сколь можно более обрабатывать руду в воздушных печах, гдеруда не смешивается с углем и только в крайней необходимости прибегать к шахтным печам, в которых избыток золы из угля вредит плавке. К сожалению, только одни богатые свинцовые руды, и притом, не кварцевые, могут с выгодой обрабатываться в воздушных печах, а это заставляет обогащать руды сколь возможно более» .

Опытные плавки, проведенные Соколовским, позволили определиться с рациональным типом плавильной печи, выработать рекомендации по совершенствованию технологии обогащения и выплавки руды. Соколовский осмотрел прииски и угольные копи. «Мы решились с Поповы обратить все внимание и деятельность на разведку угольных приисков, потому что от них зависит вся будущность здешнего горного промысла. Эта разведка будет в течение будущего лета, а между тем добытые руды по мере возможности обогащены на рудниках и в заводе разбором с обмывкою, осадкою и промывкою. Устройство же самого завода будет приостановлено до результатов угольных разведок». Осмотр угольных колей показал, что пласты вскрыты и добываются всего на глубине до трех саженей (2,1м). «А между тем очень вероятно, что ниже находятся другие пласты угля и, как обыкновенно, лучшего качества. Проникновение вглубь таких пластов дало бы возможность воспользоваться минеральными богатствами здешнего края, которые, повторяю еще раз, без всякого сомнения, весьма значительны, и это оживило бы здешний край, который, мне кажется, самой природой создан для горного промысла», — заключает горный инженер Соколовский. Крепким орешком оказалось для Степана Попова строительство завода с плавлением руды на каменном угле. В то время даже опытные мастера на металлургических заводах Урала и Алтая выплавляли железо, медь, свинец, серебро на древесном угле. Каждый завод владел огромными лесными наделами. Лес рубили, из него выжигали древесный уголь, Тысячи гектаров леса ежегодно уничтожались на эти цели. Способ выплавки металла на древесном угле наносил колоссальный ущерб природе. Вокруг металлургических заводов на многие километры образовывались пустые плеши земли, где лес был полностью вырублен. У каждого времени, каждого века всегда были свои проблемы. В середине девятнадцатого века пожалуй не было более актуальной проблемы, как выплавка металлов на каменном угле, месторождения которого все более открывались в различных регионах обширной России и на его окраинах. И перейти на новую технологию выплавки руды с использованием каменного угля, несомненно, в то время было очень трудно. Степан Попов не раз после очередных неудачных плавок проклинал себя за то, что связался со столь рискованным делом. Но видно ему было предназначено судьбой, в числе самых первых в России, в степной глуши, вдали от городов и дорог выплавлять металлы с использованием каменного угля. Он должен выполнять все предписания и указания Алтайского горного правления.

-«Ничего, Степан Иванович, Вы в России будете первыми плавить, как в Англии, металлы на каменном угле». — утешал Попова горный инженер Соколовский.

Мне нужны серебро, свинец и медь, а не бахвальство. Техническим прогрессом пусть занимаются берггешворены Алтайского горного правления, — раздражено отвечал Степан Попов — их там много.

О встреченных трудностях при плавке руды на каменном угле читателю лучше всего судить по отрывку из письме Степана Попова в Алтайское горное правление, написанное 26 июня I84I года. «., потом встретил новые затруднения в моих соображениях по чрезвычайней отдаленности от рудников лесов, усиленных стремлением к предпринятой цели открыл в Баянаульском и Уч—Булакском округах каменноугольные копи в обильном количестве, что составляет не только в Сибири, но и в целой России важное и редкое произведение, тем более, что найденный мною каменный уголь при первом испытании оказался удобовозгорающим, и хотя все эти счастливые открытия подают несомненную благонадёжность и всевозможностьдостигнуть удобной и скорой плавки серебра, свинца и меди, продолжаю все еще испытания угля, который по всем опытам время от времени более обнадеживает в удобной плавке руд и потому не оставлю усилий разведки, несмотря на то, что при употреблении угля мною до сего на поиски и добычу руд и угля и произведение постройки на заводе домов, казарм, магазинов, плотничной и пробирной и прочих принадлежностей до пятисот тысяч рублей ассигнациями, дальнейшая разведка потребует и еще сугубых издержек, для чего основываясь на опытах, обретенных мною, сведениях убеждающих, что более способный к плавке руд каменный уголь находится на значительном углублении, я располагаю в настоящем усилить старания на разведку нижних пластов угля, залегающих ниже 8 аршин (около 5 метров. В.Н.) в глубь разведанных уже мною. А как те руды, в которых меди содержится менее, способны к плавке каменным углем, то посему из всех добытых коих руд я предлагаю часть отсортировать и приспособить к плавке древесным углем. На что я употреблю всеусильное старание… Но как бы то ни было, работы хоть и с немалыми трудностями подвигались вперед. Строители, плотники, кузнецы продолжали строить завод, дома, склады, на приисках добывали, сортировали, обогащали руду, на копях добывали каменный уголь, руду и уголь на телегах перевозили на завод.

В КАБАНЬЕЙ ЩЕЛИ С заготовкой леса вышла заминка, Степан Попов с большим трудом получил разрешение Каркаралинского окружного приказа на заготовку леса для строительства завода, домов, казарм, лаборатории и прочих нужд. Теперь ему нужно было заключить соглашение с хозяевами земли, местности, где произрастает лес. С этой целью Степан Попов заехал на летовку к подполковнику Турсуну Чингисову, которому принадлежала обширная, поросшая лесом местность Бакты, ближайшая к урочищу Куу.

Степана Попова встретили как почетного гостя, проводили в просторную белую юрту. Здесь его угостили прохладным кумысом. Гость интересовался здоровьем хозяина, его супруги, детей, потом говорили о табунах, верблюдах, овцах, погоде. Хозяин живо интересовался торговлей, ценами, жизнью в городе Семипалатинске. Лишь отдав дань традиции и полностью удовлетворив любопытство хозяина, Степан Попов перешел к делу.

Для строительства плавильного завода в урочище Куу мне нужно тысячи полторы кубометров леса. Везти лес из Прииртышья — далеко и дорого. Вот приехал просить Вашего согласия на заготовку леса в ваших лесах. Разумеется, не бесплатно, я хорошо заплачу. Так изложил свою просьбу Степан Попов.

• — Сары-Арка — обширна, но бедна лесами. Они, как малые крошечные островки в этом огромном степном океане. Аллах создал Каркаралы, Кент, Куу, Бокты. Зачем такую красоту губить? — задумчиво ответил подполковник. — Лес, горы, степь — все находится в равновесии. Вырубишь лес уйдет вода, уйдет вода — трава не будет расти, ослабнет земля, и мы ослабнем. А где будет жить архар, коян, косуля? Где дети будут ягоду собирать? Где скот будет зимовать?
• — Мы весь лес не собираемся губить. Нам нужно совсем немного, — настаивал Степан Попов.
• — Если поранить палец, чувствует боль все тело, весь организм. Поранишь землю, чувствуют боль все, живущие на ней. Веками мой род кочевал в этих местах, переносил самые суровые зимы. Что скажет мой народ? — не соглашался Турсун Чингисов.

Еще не раз доверенные люди Попова приезжали к подполковнику Турсуну Чингисову с щедрыми подарками, пока тот не дал согласие на вырубку десяти тысяч деревьев в Боктинском горнолесном массиве, Уже спустя несколько дней после соглашения раздался стук топоров и визг пил в Кабаньей щели. Огромные вековые сосны под ударами топоров и визг пил тяжело ухали вниз, наводя ужас на животный и пернатый мир этого девственного, не знавшего никогда порубок, уголка природы. Выскакивали из густых зарослей речушки длиннорылые кабаны со своими семьями, стаями поднимались в воздух никогда ранее непуганые перепела и глухари. На вершине скалы стоял, настороженно подняв голову круторогий архар, и затем мгновенно исчез по другую сторону хребта. Беда пришла в Кабанью щель, которая вскоре, уже к концу лета стала неузнаваемой, осунулась, обнажила свои темные, покрытые лишайниками скалы, лишилось прежнего веселого шума деревьев и птичьего восторга. Кабанья щель стала первой жертвой молоха новой наступающей промышленной цивилизации в Центральном Казахстане, которая не считала нужным беречь и охранять природу и приносила её в жертву.

Здесь же на месте разделывали деревья, обрубали сучья, спиливали верхушки, и обрубленные бревна складывали в кучу для вывозки.

Из сучьев и верхушек деревьев производили выжиг древесного угля. Среди кочевого народа много ходило разговоров о Кабаньей щели. С одной стороны одобрение, что, наконец—то избавятся от диких кабанов — жидайы шошка, которых все в большем количестве появляются в окрестности, а с другой — пугались страшных высоких земляных холмов, похожих на курганы, которые дымили, коптили и день и ночь. Это были выжиговые кучи. Нашему современнику эта название мало что говорит. Но в более старые времена, когда еще люди не знали о каменном угле и не умели его добывать, для выплавки черных и цветных свинца, меди, серебра и др. металлов использовался повсеместно древесный уголь, который получали в этих выжиговых кучах. Сооружались они так. В центре будущей кучи из рубленных и пиленых дров делала костер, который создавал внутри кучи подобие вытяжной трубы и вокруг костер обкладывали дровами, ставили лес стоймя. Десятки кубометров дров укладывали в одну кучу. Сверху дрова покрывали дёрном в три слоя, поверх дерна еще сыпали землю. Куча готова. После чего костер поджигали, труба из деревянного костра выгорала, дрова уплотнялись и шесть-семь дней продолжался процесс «томления». Сложность состояла в том, чтобы не дать прорваться огню наружу. Если прорвался — сразу же нужно засыпать его. В противном случае вместо древесного угля получишь сгоревшие головешки. Выжиганием древесного угля занимались опытные люди — углежоги, которые знали все тонкости и хитрости своего дела. Углежоги неделями жили возле выжиговых куч, следя за ними. Когда куча остынет, обугленные черные поленья очищают от земли. Это и есть древесный уголь; который используют для выплавки руды. Об этом засвидельствовал горный мастер Николай Зубрев, посланный Алтайским горным правлением на построенные заводы и рудники Степана Попова в 1845 году. «Выжиг древесного угля производится в 35 верстах, в Боктинском урочище из вершин и сучьев срубленного строевого леса на заводские постройки, и то в малом количестве». Так, Кабанья щель вошла в историю, как место, где Степан Попов производил выжиг древесного угля.

РЕВИЗИЯ КАПИТАНА ЛЯПИНА Генерал-губернатор 3ападной Сибири, рассмотрев просьбу Степана Попова о дозволении устроить плавильный завод во внешних округах Омской области, потребовал проверить благонадежность открытых Поповым каменноугольных приисков. Ревизию и осмотр открытых Поповым каменноугольных приисков было поручено горному инженеру капитану Ляпину, опытному специалисту, работающему в Барнаульской горной конторе. В качестве помощника ему был придан чертежник Шертобоев. Капитан Ляпин получил на дорожные расходы 500 рублей (громадная сумма по тем временам), а сопровождающему его чертежнику полагались лишь кормовые — пятьдесят копеек в сутки. Разумеется, эти деньги придется вернуть сполна Степану Попову. Путь их в Семипалатинск лежал через 3меиногорск. Всего около пятисот верст. В Семипалатинске их встретил Степан Попов, устроил на своей заимке. После отдыха, осмотра города, его окрестностей Ляпин поехал в Омскую крепость по заданию своего начальства и лишь вернувшись оттуда от форпоста Коряковский направился в казахскую степь по дороге на Баян-Аул. Степан Попов вместе со своими людьми сопровождал Ляпина. Попова очень беспокоило, как горный ииженер оценит открытые месторождения углей? Можно ли их будет использовать для выплавки свинца, серебра, меди? Дорога была дальняя и долгая. 3а время поездки Степан Попов и Ляпин имели возможность переговорить обо всем, и о политике, и о делах. Степан Попов жаловался на чиновников, которые ему не дают ходу, бьют по рукам, хотят вогнать сложную жизнь горнопромышленника в прокрустово ложе своих резолюций. Советовался как ему лучше обустроить завод, где, какой сделать производительности? Ляпин интересовался жизнью и бытом кочующих казахов, их отношением с русскими людьми, ценами на товары, скот. Попов рассказывал о своей жизни, о своих торговых поездках в Ташкент и Китай, как он постоянно рисковал не только капиталом, но и жизнью, как едва не попал в плен и рабство.

Осмотр месторождений произвел на Ляпина хорошее впечатление. «Да здесь удивительно богатые края. Где ни копни, найдешь угольный пласт или руды на медь или свинец, — заключил он.

Ляпин оказался весьма опытным, знающим горным инженером. Он с пониманием и одобрением отнесся к замыслам Степана Попова. Но вместе с тем весьма сдержанно оценил возможности открытых углей для плавления руд. «Копайте глубже и вы найдете уголь лучшего качества», — заключил он.

Почти три месяца потребовалось капитану Ляпину на выполнение задания генерал-губернатора Западной Сибири.

Долгие изнуряющие поездки по степи были вознаграждены прекрасной охотой, рыбалкой, веселыми пикниками на лоне дикой природы, знакомством с жизнью и бытом кочующих казахских родов.

Не знаю, может быть где-то и остались путевые заметки горного инженера капитана Ляпина, где он изложил свои впечатления о поездке в казахскую степь, но его деловая записка, представленная его сиятельству генералу-губернатору Западной Сибири и господину горному начальнику Колывано-Воскресенских заводов осталась и сохранилась в архивах для потомков.

Ниже приведены выдержки из этой записки.

Документы архива: О каменном угле, открытом в киргизской степи коммерции советником Поповым.

В киргизской степи сделано открытие угля в двух округах: Учбулакском и Баянаульском. Месторождение каменного угля в округе Учбулакском находится близ хребта Еремен-Тау в урочище называемом Чумхур-Сор. Небольшие холмообразные возвышенности находится у подножия Еремен-Тау принадлежат к каменноугольной формации и несут название Бес—Тюбе. Главные из пород составляющие сии горы суть:

песчаник крупнозернистый зеленовато-серого и желто-белого цветов, глинистый сланец с отпечатками растений, глина обыкновенная, иглистый известняк. Они перемежаются нетолстыми пластами н заключают 2 пласта каменного угля…

Пласт каменного угля разведан по длине на I50 саженей, а глубиной на 3 аршина. Впрочем, осмотр показывает продолжение пластов как в одну, так и в другую стороны. В верхних частях пласта каменный уголь представляет несколько рыхлое землистое вещество, наполненное мелкими листочками угля, расположенных параллельно напластованию. Ниже, на глубине трех аршин имеет все качества добротного угля.

Открытый каменный уголь принадлежат к роду смолистого или блестящего. Цвет его черный или буровато-черный, в изломе блестящий, несколько сланцеват и потому обломки его неправильны, плитообразные; от действия воздуха перемены не претерпевают. Горит медленно, дает большое племя, по сгоранию оставляет 5 процентов золы. Легко спекается и дает 50% кокса хорошего качества.

В 75 саженях к югу от первых двух пластов обнаружены одним шурфом еще пласты, которые имеют параллельное направление, совершенно сходствуют и по качеству. Незначительная разведка лишает возможности делать какое-нибудь заключение о благонадежности этого прииска. Открытый здесь каменный уголь находится примерно в 200 верстах от линии, если принять прямолинейное направление к редуту.

В Баянаульском округе каменный уголь открыт в I5 верстах к Юго-западу от пикета Кайдаульский в урочище Талдыкуль. Это составляет 126 верст от линии, если принять за ближайший и вместе удобнейший путь — почтовый каркаралинский тракт к пикету Коряковскому.

Окрестность описываемого места состоит из гор весьма невысоких с отлогими покатостями. В небольших обнажениях, которые здесь весьма редки и большей частью разрушены, можно видеть следующие виды осадочных пород: песчаник, глинистый сланец и известковый камень.

Талдыкульским урочищем киргизы называют некоторого года впадину или котловину, окруженную со всех сторон весьма отлогими возвышенностям. 3десь открыты 3 пласта каменного угля, которые имеют горизонтальное положение и перемежаются с глиной. Первый пласт угля лежит на глубине от 2 до 6 аршин под глиной, которая в верхних частях содержит мелкие гальки всех пород входящих в состав формации. Цвет её светло-желтый. Второй пласт каменного угля лежит на глине сероватого цвета, которая при толщине от 2 до 3 четвертей составляет крышу третьего пласта каменного угля, лежащего на глине серо-белого цвета весьма плотной…

Верхний пласт угля имеет толщину от I0 до 15 вершков. Чем ближе подходит он к земной поверхности, тех менее имеет плотность, верхняя часть пласта представляет землистое вещество, которое тотчас по извлечению рассыпается.

Второй пласт угля имеет от 8 до 12 вершков толщины и несколько большую против первого плотность. Нижний пласт угля имеет толщину от I8 до 24 вершков и отличается от первых большей плотностью. Он заключает в себе тонкие слои глины, проникнутые каменноугольным веществом, получившим оттого черный цвет. Здешний уголь относится также к разнородности слоистого угля. Цвет его черный или бурочерный. излом ровный, хрупок. При малейшем прикосновении распадается. Горит весьма медленно. При горении дает небольшое пламя и сильный жар. По сгорании оставляет I2,5% золы. Принадлежит к роду неспекающегося, дает 56,5% кокса.

Площадь, ограниченная шурфами заключает I00 квадратных саженей. Помножив на сложенную толщину в слоях трех пластов угля в 36 вершков запасы составляют 75 тысяч кубических саженей каменного угля, в которых заключено более 48 с половиной миллионов пудов тяжести.

Впрочем, должен сказать, что, судя по обширности месторождения, разведка его слишком неудовлетворительна. Во-первых, потому, что шурфы находятся вне площади принятой к исчислению. Шурфы, имеющие не более двух саженей глубины можно счесть непробитыми до угля. А во-вторых, что пробивши пласт глины, составляющей почву нижнего, пласт можно надеяться встретить еще каменный уголь.

Сколько удобства при разработке представляет горизонтальное расположение пластов, столь же напротив затруднит сильный приток воды, показавшейся в шурфах на глубине двух аршин.

Другое месторождение каменного угля в Баянаульском округе находится в 7 верстах от урочища Талдыкуль к Юго-3ападу в урочище Чоптыкуль. Здесь без всякой разведки приступили к добыче двумя небольшими разносами на расстоянии 3,5 сажени один от другого. Ныне уже прекращена тут работа, а разносы остаются затопленными водой, так, что можно видеть только верхний пласт глины толщиной в 2,5 аршина. Добытый уголь совершенно сходствует с тем, который находится в Талдыкуле с тою разницей, что здешний содержит в себе больше серного колчедана. Он дает 60 процентов кокса, а по сгоранию оставляет I8,3 процента золы.

В последнее время со стороны того же владельца уделено еще открытию каменного угля в Баянаульском округе в урочище называемом Сарыкуль. Это будет примерно в I2 верстах от Талдыкуля. Оно остается совершенно неразведанным. Одним шурфом обнаружено, что здесь находятся 2 пласта каменного угля, один — толщиной 8, а другой — I6 вершков. Они лежат горизонтально на глубине 1,35 сажени от поверхности на сланцеватой глине. Крышу их составляют 2 пласта глины желтого и седого цветов. Этот уголь сходствует с тем, который был найден в Чаптыкуле, уступает ему в плотности. Он дает 64 процента кокса, а при сгорании оставляет 2I, 5 процента золы.

Уголь всех трех месторождении в Баянаульском округе по свойствам своим вряд ли может быть употреблен при какой-либо плавильной операции. Опыты пережога его на кокс были сделаны, хоть и в малом виде, недостаточно, но показали способность его рассыпаться на мелкие кусочки, что непременно будет затруднять плавку, в особенности ту, где горючий материал полагается вместе в веществами проплавленными. Взамен того он с пользою может быть употреблен, как при кузнечных работах, так и для отопления зданий.

Приняв в соображение обширность каменноугольной формации и сходство местностей с урочищами, где открыт каменный уголь, можно безошибочно предположить, что здесь сокрыты величайшие запасы этого полезного минерала и самую благодарную разведку обещают, по мнению моему места между пикетами Кайдаульским н Джамантуским.

Подлинное подписал капитан Ляпин.

Может утверждать, что эта записка горного инженера Ляпина представляет интерес для профессионалов геологов-угольщиков, научных работников, историков, а не для рядового читателя. 3аписка приведена не в полном объеме, упущены подробные геологические описания месторождения, вмещающих пород. Хотелось бы дать некоторые разъяснения. Наш современник относится к углю, как к воде, как к полезному ископаемому широко распространенному на земле, запасы которого весьма значительны.

А в первой половине прошлого века каменный уголь был довольно редким минералом, даже считался более редким, чем руда на медь или свинец, и открытие угля предоставлялось более важным, чем открытие медной или свинцовой руды. Тем более ценной представлялась такая находка в безлесном, степном крае, который кочевники называли Сары — Аркой. Совсем не случайно на обследование открытых месторождений угля в казахской степи был направлен горный инженер, капитан Ляпин. Надо сказать, что в те времена и горные инженеры были другими. Это были люди, получившие блестящие образование, широко эрудированные, владеющие несколькими языками, в отличии от нынешних горных инженеров, загнанных погоней за добычей узких специалистов. Обратите внимание, какой блестящий вывод сделал горный инженер Ляпин — «можно безошибочно предположить, что здесь сокрыты величайшие запасы этого полезного минерала». Сегодня, спустя более 170 лет со дня написания этой записки, мы можем констатировать, что этот прогноз полностью подтвердился. Попов и его доверенные люди являются первооткрывателями «обширной каменноугольной формации», которая сегодня, благодаря многолетней работе геологических партий, обрела конкретную форму и название «Майкубенский буроугольный бассейн». Площадь этого бассейна составляет 1040 квадратных километров. В него входят ряд месторождений, в том числе Шоптыкольское, Талдыкольское и Сарыкольское (в заявках Попова значатся соответственно, как Чоптыкуль, Талдыкуль и Сарыкуль).

0бщие геологические запасы бассейна составляют свыше 3 миллиардов тонн. Угли малозольные, переходные от бурых к каменным. Бассейн вытянулся в широтном направлении на I6 километров. Уголь обладает высокой теплотворной способностью. Балансовые запасы Майкубенского бассейна составляют 2,2 млрд. тонн угля. Проектом, разработанным институтом «Карагандагипрошахт», здесь предусматривается добывать 20 миллионов тонн угля в год. В 1987 году ПО «Экибастузуголь» приступило к промышленному освоению Шоптыкольского месторождения. Сегодня на разрезе «Майкубенский» добывается ежегодно свыше 4 миллионов тонн угля. Майкубенский уголь используется на тепловых и электрических станциях, в черной и цветной металлургии Казахстана, а также в производстве цемента. Объемы добычи майкубенского угля будут нарастать. Многие десятилетия могучий поток угля из этого бассейна будет поступать на предприятия молодого государства Казахстан, а также другие страны Евразийского материка.

В монографии Е. Б. Бекмухаметова «Цветная. металлургия и горное дело дореволюционного Казахстана» утверждается, что «агентами Попова уголь был открыт 11 мая 1844 г. Месторождение находилось в 45 км на Юго-восток от Баян-Аула, на северо-восточном склоне горы Кызылтау, в 80 км. к северо-западу от описываемого завода между сопками Жосалы, Жуан-Тюбе и Уитас». Это Кызылтауское каменноугольное месторождение. Но приведенные выше исторические документы позволяют заключить, что Степаном Поповым был найден уголь еще раньше, в 1837 — 1838 годы. Это позволяет сделать вывод, что Степан Попов и его поисковые люди являются первооткрывателями угля в Казахстане.

БЛАГОДАТО-СТЕФАНОВСКИЙ ЗАВОД В январе 1845 года С. И. Попов сообщил Алтайскому горному правлению о вводе в действие плавильного завода с 1 декабря 1844 года при урочище Куу. Этот завод Степан Попов назвал Благодато-Стефановским. Алтайское горное правление I6 февраля 1845 года выдало С. Попову дозволительное свидетельство о вводе в действие завода и об освобождении от государственной подати и взносов с заводской продукции сроком на 10 лет со дня пуска завода в эксплуатацию. Дозволительным свидетельством Степану Попову разрешалось разрабатывать семь приисков в Каркаралинском и Баянаульском округах.

К этому времени на заводе были уже построены первые плавильные печи, на которых казенные рабочие, присланные с Колывано-Воскресенских заводов освоили выплавку свинца на каменном угле. Этому в немалой степени способствовало открытие Кызылтауского месторождения угля. Этот уголь оказался менее зольным и давал больше тепла при сгорании. 3десъ же в холмах Кызылтау была найдена горькая соль, которая на практике оказалась неплохим флюсом. В шихте кроме соли также использовались старые шлаки, но основным и самым эффективным флюсом стала горькая соль из Кызылтау. Ее добавляли до 10 процентов от веса руды. Это была весьма ценная техническая находка, которая помогла наладить процесс выплавки свинца на заводе Степана Попова. В то время успех плавки в значительной мере определялся мастерством и опытом плавильщиков, так как шихта, качество руды, угля, флюсов определялись на глазок, без каких-либо химических анализов. Умение правильно, точно регулировать состав шихты, режим плавления руды и составляло искусство плавильщика. От их мастерства, накопленного опыта, их искусства во многом зависело количество выплавляемого металла, его потери.

Летом 1845 года Алтайское горное правление направило из Барнаула горного инженера-гиттенфервалтера (так тогда это звучало) Николая Зубарева и с ним двух помощников — чертежника Мальцева и казака Казанцева, чтобы освидетельствовать Благодато-Стефановский завод и его прииски. В своем рапорте от 3 сентября 1845 года Николай Зубарев сообщал Алтайскому Горному правлению об увиденном на заводе: «На правой стороне реки выстроена фабрика с устройством в ней семи отражательных, подобно трейбофенным, разделительных печей, на которых плавка или вытопка свинца из руд производится без доступа мехового дутья воздуха, и на расплавление руд, и на получение из них серебряного свинца употребляются каменный уголь, доведенный обжигом в кокс.

Близ этого заведения деревянный материальный сарай и строящаяся из порфирового камня лаборатория. От завода вверх по реке в 1844 году приступили к обзаведению плотины, но плотина сия по малому числу задолжения людей и по заготовлению нужных на постройку её материалов не может быть окончена нынешним летом. В недалеком от неё расстоянии находится первоначально устроенная плавильная фабрика с двумя отражательными печами и кирпичным корпусом для 2 шахтных печей. Это устройство весьма ветхое по ненадобности этих печей, и с постройкой новой фабрики, приступлено ныне к разломке их, по выломке печей будет фабрика эта обращена в материальный сарай для каменного угля и других заводских припасов. Напротив этого заведения по той стороне речки сделано устройство для обогащения руд посредством толчения и промывки на двух ручных устройствах. После обогащения руды, доведенные до высшего содержания, поступают для последующей обработки в плавильную печь. По другую сторону реки Тюндык, напротив новой плавильной фабрики, находится деревянная заводская кузница, в которой кирпичный корпус о четырех горнах, заводская контора, дом с приличными прислугами для заводчика и деревянные казармы для служащих и работников. Вышеозначенные устройства расположены не пространной длине по обеим сторонам реки Тюндыка …" .

С приходом весны Степан Попов уезжал на «Куфский' завод, где под его неусыпным хозяйским глазом велись различные работы на заводе и приисках. Тогда работа носила сезонный характер — от весны и до глубокой осени. Каждый год Степан Попов что-то пристраивал, усовершенствовал, обновлял. Количество плавильных печей, на которых выплавляли свинец, выросло до двадцати.

Но главной целью, к которой стремился Степан Попов, была выплавка серебра. И в 1849 году была построены две таких печи, на которых из чернового свинца выплавляли серебро. Назывались эти печи тогда мудрено — трейбофенами. Они имели дутье посредством кузнечных мехов. Велика была радость Степана Попова, когда он увидел первую тонкую струйку серебра, которую он сумел вырвать из крепких сульфидных руд, Нелёгок был этот путь. Для дробления руды люди Степане Попова соорудили ветряную толчею. Но порывистые ветры Тюндыкской долины быстро обломали ей крылья. Тогда взамен построили две водяные толчеи. Обогащение руды производили на промывальне. Много сил Степан Попов потратил, чтобы укротить малую, но своенравную речушку Тюндык. Первые две земляные плотины возмущенной речкою были категорически отвергнуты и смыты. Чтобы укротить буйный нрав речки потребовалось сложить плотину из бутового камня. Трудности подстерегали Степана Попова на каждом шагу — природные, технические, организационные. Но он успешно преодолевал эти трудности. В годы Крымской войны (1853 — 1856 гг.) выплавка серебристого свинца резко возросла. Если в 1853 году было выплавлено 2602 пуда свинца, то в 1856 выплавка составила 23 942 пуда. На тонну руды расходовалось почти 1,5 тонны угля. После завершения войны спрос на свинец резко упал, и его производство на Благодато-Стефановском заводе резко упало. Степан Попов стал переходить на производство меди, спрос и цены на которую выросли. В 1857 году на заводе было проплавлено 372 пуда медной руды, из которой получено 170 пудов штыковой меди, что составило 45,7% отвеса руды. А сколько меди еще было потеряно в шлаке? Фактически Степан Попов плавил самородную медь из Воскресенского рудника, который был расположен в 65 верстах от завода. В 1859 году здесь было выплавлено 918 пудов штыковой меди. В 1861 году выплавка меди и свинца на Благодато-Стефановском заводе полностью прекратилась. А в мае 1865 года произошел сильный пожар и завод прекратил свое существование.

Одной из главных трудностей Степана Попова был недостаток капиталов. Чтобы вырваться из долговой петли, от наседающих через Томское губернское правление кредиторов, Степан Попов стремился, прежде всего, заполучить на заводе серебро, которое научились сначала выплавлять на тех же отражательных печах, на которых плавилась руда. Такая крайне несовершенная технология приводила к большим потерям серебра и свинца, что снижало эффективность приисков. Сколько в действительности выплавил серебра Степан Попов история умалчивает. Наблюдение за горнозаводским производством Попова осуществляло Алтайское горное ведомство и состояло оно в выдаче шнуровых книг, в которые производилась запись добываемых руд и выплавленного металла и регистрация последних в конце года. По сути Благодато-Стефановский завод, расположенный в глуши, за сотни километров от Алтайского горного ведомства, работал бесконтрольно. Известный исследователь горнозаводского дела А. Сборовский в своем труде «Материалы к изучению горного дела в Степных областях Западной Сибири» (Записки 3ападно-Сибирского отдела императорского русского географического общества, кн. XIX Омск, I896r.) отмечал, что «Попов принадлежал к разряду людей, не стесняющихся законами и правилами, когда они оказывались для него неудобными». Наверное, это качество и помогло преодолеть, казалось бы непреодолимые, трудности и препятствия на пути создания и работы первого в казахских степях Благодатo-Стефановского плавильного завода.

Д.Н.Мамин-Сибиряк, хорошо знавший жизнь и нравы горнозаводчиков, вспоминал, что «его детство прошло в далекой глуши Уральских гор, захватив последние годы сурового крепостного режима, окрашенного специально заводской жестокостью». Вот эта заводская жестокость была характерна не только для заводов Урала. Жестокой была и жизнь рабочих на Благодато-Стефановском заводе. А какой она еще могла быть? Отсутствие денег, оборотных средств для развития горнозаводского дела заставляло Попова экономить на всем, в том числе и на зарплате рабочих и служащих. Казенным рабочим и мастеровым, присланным для оказания помощи Алтайским горным правлением, Попов выплачивал жалованье и содержание как на казенных заводах и рудниках — I рубль в месяц и 2 пуда муки. Не учитывались отдаленность, оторванность от семьи, от родного дома. По вольному найму опытным рабочим и мастерам пришлось бы платить в несколько раз дороже. Мало того, Степан Попов выдавал зарплату не деньгами, а товарами с большими процентами и накладными расходами. «Это каторга, а не завод», — говорили рабочие. В поисках справедливости «казенные люди'» написали жалобу в Алтайское горное правление. Но какая справедливость могла быть в эпоху крепостничества. Все кончилось еще болъшим притеснением рабочих, которые под тем или иным предлогом стали уходить от Попова. Среди вольнонаемных было много казахов-джатаков, точнее, их было большинство. Они дробили руду, добывали уголь, на своих повозках перевозили руду и уголь с приисков на завод, выполняли различные трудоемкие вспомогательные работы. С наступлением холодов они возвращались на свои родные зимовки, а с приходом весны вновь заявлялись на завод.

На Благодато-Стефановском заводе с 1844 по 1861 годы по данным шнуровых книг было выплавлено 78 318 пудов свинца и 32 пуда 12 фунтов 13 золотников серебра. Сколько в действительности выплавили серебра на первом заводе Степана Попова история умалчивает.

НЕОЖИДАННАЯ НАХОДКА Одновременно со строительством и работой завода поисковые люди Степана Попова продолжали рыскать по степи, в окрестностях Куу и примыкающих к ним горах в поисках руды на свинец, серебро, медь и, конечно, золото. Однажды к сыну Степана Попова Николаю, который официально считался управляющим золотыми, рудными промыслами в киргизской степи, принесли друзу красивых голубоватo-фиолетовых кристаллов, Они чем-то отдаленно напоминали лепестки фиалок.

• -Да ведь это же аметисты, довольно редкие благородные камни, — любуясь друзой, заключил Николай Попов. — Где вы их нашли?
• -Да, здесь же, в горах Куу, в ущелье недалеко от зимовки старшины Карачала Турсунова.

Осмотр показал, что поисковики во время шурфовочных работ наткнулись на аметистовую жилу.

— Да из таких камней можно делать прекрасные женские украшения — серьги, перстни, бусы, — любуясь камнями, заключил Николай Попов. — Нужно обязательно заявить эту аметистовую жилу.

Такая заявка на открытие аметистовых камней в горах Куу была подана в Каркаралинский окружной приказ 29 ян варя 1842 года от Николая Попова. В архивах ЦГА КазССР в фонде «Алтайское горное правление» есть дело об открытии Поповым залежей минералов и аметистовых камней в Каркаралинском округе (ф. 209, дело № 69). Однако, какая дальнейшая судьба была у этих аметистов, история также умалчивает. Но возможно сегодня, в связи с возросшим спросом на драгоценные и полудрагоценные камни и изделия из них целесообразно напомнить об этом забытом открытии в горах Куу.

АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ЗАВОД Лето 1839 года оказалось щедрым на удачные находки для поисковых людей Степана Попова. Среди желтых голых сопок в двух — трех десятках километров на север и северо-запад от роскошного горнолесного Баян — Аульского массива по следам древних рудокопов были найдены три месторождения свинцово-серебряных и медных руд. Эти месторождения были заявлены 21 августа 1839 года в Баян-Аульский окружной приказ. Эти новые прииски были расположены на десятки километров ближе к найденным месторождениям каменного угля Талдыкольскому, Чоптыкольскому и Сарыкольскому, что обещало обернуться большой экономией по доставке угля и, в конечном итоге, прибылью.

Степан Попов на базе новых открытых месторождений руд, решил построить новый завод. В архиве ЦГА КазССР хранится дело о прошении коммерции советника Попова о дозволении ему производить опытную плавку руд в Баян — Аульском округе по реке Аще-Су на окортомленных у киргиз местах. В этом деле имеется следующий документ.

В Алтайское горное правление от заводчика Степана Попова Прошение Имею необходимую надобность производить на местах окортомленных 26 августа сего года при речке Аще-Су опыты рудам добываемым разведками на рудниках находящихся в Баянаульском округе: Александровском, Михайловском и Владимирском. Почему покорнейше прошу Алтайское горное правление не записку металла получаемого при опытах на рудах, добываемых на упомянутых приисках, выдать книгу доверенному от меня Баян — Аульскому купцу ст. Бедченкову.

I8 сентября 1848 г, г. Томск Степану Попову пришлось еще не один раз обращаться в Алтайское горное правление с изъяснениями и настоятельными просьбами, в которых. разъяснял и убеждал: «Новые найденные прииски отдалены от Благодатo-Стефановского заводаот 100 до 150 верст. На таком значительном расстоянии перевозка руд и каменного угля к заводу по местоположению тамошнего края, составляет столь огромный расход, что плавка их на сем заводе не будет приносить ему никакой пользы и руды должны оставаться втуне, также без пользы и для самого правительства. А между тем Александровский, Михайловский и Владимирский рудники и каменноугольные прииски расположены один от другого на близком расстоянии. К тому же сам уголь и флюсы в тех местах гораздо способнее в расплавке таможних руд в особенности, потому что каменный уголь дает некоторую часть кокса и сверх того, самая глина, потребная на устройство печей, находится в весьма близком расстоянии и с большой прочностью выдерживает действие огня» .

Степан Попов просил дозволения «построить опытное заведение, чтобы узнавши о достоверности соединение руд, качество их и количество заключенных в них металлов можно было положительно судить о видах на будущее. Опытные заведения должны состоять из шотландских малого размера печей шахтных и трейбофенов, какие из них окажутся наиболее удобными к рудам и флюсам на означенных рудниках. Действие опытной плавки будет производиться каменным углем, а печи должны устраиваться в сарае» .

Наконец просьбы Степана Попова «о дозволении построить завод для опытной плавки пуд» дошли до генерал-губернатора Западной Сибири и его сиятельство изволило разрешить коммерции советнику Степану Попову устройство такового заведения при речках Аще-Су и Карасу «с тем, однако, чтобы отнюдь ив было употреблено на дрова в оном лесу, растущего в киргизской степи, а производить опытную плавку руд, как полагает Попов, каменным углем…» .

Хоть в ходатайстве Степана Попова и говорится об опытной плавке, но он решил построить свинцово-серебрено-медный плавильный завод. Место для строительства завода выбрал на берегу реки Аще-Су в урочище Кандыкарасу, недалеко от богатого полиметаллического прииска открытого его людьми. Место для рудника и завода было выкуплено у бая Есельбая Байсанова, владельца этих мест и кортомный акт совершен 26 августа 1848 года в пограничном' управлении Баян-Аула. Урочище находилооъ в десяти километрах от гор Баяна. По этой причине Баян-Аульскому. окружному приказу было предписано «строго следить, дабы лес не был употреблен на дрова» .

И рудник, и строящийся новый завод Степан Попов назвал именем сына своего Александра. Строить новый Александровский завод Степану Попову было намного легче, чем первенец — Благодато-Стефановский. Уже был опыт, люди. К тому же новый завод гораздо ближе был расположен к Иртышу, легче и дешевле перевозить руду, оборудование, материалы и пр.

Уже 6 сентября 1849 года на новом Александровском заводе была произведена первая плавка серебросвинцовых руд. Строительство плавильных печей н плавку производили русские плавильщики и мастера с Локтевского завода Алтайского округа. Все черновые, вспомогательные работы, не требующие опыта и мастерства, выполняли казахи-джатаки. С 1849 года управляющим делами Александровского заводе стал сын Степана Попова — Александр.

Летом 1850 года на Александровский завод Алтайским горным правлением был послан коллежский секретарь Геблер. Как следует из его рапорта плавильный завод в то время состоял из десяти небольших отражательных печей для выплавки чернового свинца и двух печей трейбофенов для отделения серебра от чернового свинца. Мастера и плавильщики подобрали неплохую рецептуру огнеупорного материала для набойки печи. В обычную красную глину добавлялась восьмая часть угольной пыли, десятая часть речного песка, Такая набойка выдерживала до 70 суток работы. Особо сложной и трудоёмкий была операция по очистке свинца на трейбофене. Трое рабочих посредством деревянных цилиндрических мехов непрерывно подавали воздух в кипящий свинец. На трейбофене также производилось отделение и извлечение золотистого серебра до 30 — 40 фунтов на каждые 50−60 пудов чернового свинца.

В печи подавали только измельченную просеянную руду. Руду также разделяли на три сорта. В руде первого сорта содержалось от 2 до 2,5 золотников серебре и от I6 до 22 фунтов свинца.

Добыча руды производилась в основном «в разнос», то-есть открытым способом. Норма выработки — 1 кубическая сажень (9,7 м3) на 6 человек в месяц. Добыча руды производилось без помощи пороха, посредством клиньев и кайлы. Если перевести на тонны, то производительность труда рабочего составляла около 4 тонн руды за месяц.

Рудник в урочище Кара-Адыр, расположенный в 8 километрах от завода, который Степан Попов переименовал в Николаевский оказался очень богатым и по содержанию металла в руде, и по её количеству в месторождении. Одни жилы давали серебросвинцовую руду с содержанием серебра до I2 золотников на пуд руды, и свинца до пятнадцати процентов от веса, а другие жилы давали медную руду с содержанием меди до тринадцати процентов. Проектом, разработанным институтом Карагандагипрошахт, предусматривается добывать 20 миллионов тонн угля в год.

В 5 километрах от Александровского завода в урочище Алакуль действовал Степановский рудник, в котором добывалась медная руда, Этот рудник за свою жизнь дал около 700 тысяч пудов медной руды с содержанием меди 10 — 11 процентов.

Остальные рудники Анылыский — меднорудный, Акузенский медно-серебряно-свинцовый и Егизкаринский полиметаллический имели тоже богатые руды, но давала руды в меньшем объеме.

Каменный уголь на Александровский завод поступал из Кызылтауской, Талтыкудукской, а Майкубенской угольных копей, уголь был дешевым — от 4 до 7 копеек за пуд с доставкой на завод.

В качестве флюсов в шихту вводили горькую соль, известь и железняки. Основным флюсом была горькая соль, которую добавляли до пятнадцати процентов от веса шихты при выплавке серебросвинцовых руд.

Теперь главная контора по управлению заводами, приисками и копями переместилась на Александровский завод, который все более обрастал, набирал силу. Далеко в степи был виден его новый корпус с длинными трубами шахтных печей. Начиная с весны и до глубокой осени из этих труб непрерывно валил дым. Отдельно возвышался двухэтажный дом для хозяев. Недалеко от завода разместились дома для служащих, рабочих, баня, магазин. Рядом пруд с плотиной для подъема уровня воды в Ащесу. Быстро рос рабочий поселок.

Росло и производство свинца и серебра. Если в 1849 году на Александровском заводе было выплавлено 3340 пудов свинца, то уже в I85I году было выплавлено 9 тысяч пудов свинца.

НАСЛЕДНИКИ СТЕПАНА ПОПОВА Последние годы Степана Попова оказались самыми трудными, хотя заводы Благодато-Стефановский и Александровский работали, как говорится, на полную мощность.

Выплавленное на заводах серебро Степан Попов доставлял в Барнаул на Алтайские заводы, где оно опробывалосъ, определялась его стоимость и за него выдавались деньги за вычетом третьей части стоимости и расходов по монетному двору. Свинец же Попову было разрешено продавать свободно в частные руки.

Однако, как ни старался Степан Попов и его помощники, частных покупателей на свинец не находилось. Потребность в свинце на свободном рынке была невысокой. А запасы свинца на складах заводов все росли и достигли I4 тысяч пудов. Замороженный капитал. Между тем кредиторы Степана Попова все более настойчиво требовали возвращения долгов уже через Томское губернское правление. А сумма-то приличная — 52 тысячи рублей. Требовали наложить арест на добытые серебро, свинец, золото, принять заводы Попова в казенное управление. Степану Попову пришлось более настойчиво добиваться о поставке свинца на Алтайские казенные заводы. Хлопоты его были не безуспешны. В I850 году Степан Попов заключил контракт на поставку в течение двух лет десяти тысяч пудов свинца на Локтевский завод. При этом Попов получил задаток десять тысяч рублей под Богословский рудник.

Между тем, назревала война с Турцией, международная обстановка быстро ухудшалась. Возросли потребности в свинце, меди. Степан Попов в 1852 году заключил новый контракт с Горным департаментом на поставку на Алтайские заводы в течение 4 лет по 10 тысяч пудов свинца с выдачей ему задатка 14 тысяч рублей. 3аводы Благодато-Стефановский и Александровский наращивали выплавку металлов. Как говорится, дело загудело.

Но 19 октября 1852 года правительственный сенат определил о взыскании со Степана Попова штрафа в 200 тысяч рублей за неправильную аппеляцию по делу с Асташевым. Исполнение этого определения сенатом было возложено на Томское губернское правление. Последнее обратилось в Омское областное правление «произвести опись и оценку второго и третьего этажей Богословского рудника и учредить над ним надзор и опеку». В чем был предмет спора Степана Попова с Асташевым пока: история умалчивает. Но предположительно можно считать, что речь идет о разделе совместной компании. Но как бы, то ни было, раз дошло до высшей инстанции Правительственного сената, то дело было крупное и серъёзное. Такие срывы не могут пройти бесследно для здоровья потерпевшего, том более, что он был в преклонном возрасте. В самом начале весны 1853 года, а точнее 7 марта Степан Иванович Попов умер, оставив детям около 40 приисков, два завода, Благодато-Стефановский и Александровский, а также немалые долги. На пожертвования Степана Попова были при жизни построены два храма, учреждена больница, богадельня для инвалидов, престарелых и одиноких людей, а также училище.

Дети Степана Попова Александр и Николай должны были продолжить горнозаводское дело, начатое отцом. Поначалу сыновья решили вести обширное, разбросанное на сотни верст горнозаводское хозяйство вместе без раздела, тем более, что надо было возвращать и немалые долги родителя.

Благодато — Стефановский завод из-за отдаленности приисков каменного угля (70 км), руды и большой стоимости их перевозки был не перспективным. Выход серебра с каждым годом становился все меньше, а сбыт свинца был затруднен. С I857 года наряду с серебросвинцовыми рудами стали плавить на заводе и медную руду из Вознесенского медного рудника Каркаралинского округе урочища Калмактас. Хотя медная руда была богатой по содержанию меди, и были найдены крупные самородные глыбы меди, но запасы её в этом руднике оказались небольшими. Всего было выплавлено на заводе 394 пуда меди. Братья Поповы решили сосредоточить свои силы и средства на Александровском заводов, неподалеку от Баян-Аульских гор, а также начали строить новый плавильный завод в отрогах гор Беркара, где находился самый богатый открытый Степаном Поповым прииск Богословский. Всего сыновьями и внуками Степана IIопова было построено 5 плавильных заводов: в 1859 году Николаевский завод на Богословском руднике в урочище Берккара Каркаралинского уезда, в I860 году в 40 километрах на юго-восток от Баян-Аульских гор Иоанно-Предтеченский медеплавильный завод, в 186I году Степановский завод в Бутаковской волости Тарского округа Тобольской губернии, в 1888 году Степановский завод в урочище Кызыл-Эспе Каркаралинского района, в I887 году Косьмo-Дамиановский завод на месте Степановского в Беркаринской волости Каркаралинского уезда. Последние два завода уже построил внук Степана Ивановича Попова — Степан Александрович. Попов, который как бы генетически перенял предприимчивость своего деда. Внук С. А. Попов продолжил поиски новых подземных кладов. Всего за 2 года с 1886 по 1888 годы С. А. Попов заявил около 50 месторождений свинцовой и медной руды, и каменного угля.

Известный геолог Г. Романовский, написавший обобщенный труд о геологических исследованиях и открытиях в восточной части казахской степи в I9 веке писал: «если взять за центральный пункт город Каркаралинск и очертить площадь радиусом в 100 верст, то по некоторым приисковым картам оказывается, что на этой площади расположено более 120 месторождений серебросвинцовых, медных и других сопровождающих их руд и сверх того I5 каменноугольных». Подавляющая часть этих месторождений принадлежала купцам Поповым. Хоть и многие из этих месторождений были сомнительные, пустые или малонадежные, тем не менее, это обилие заявленных приисков создавало легенды вокруг Поповых, об их сказочных богатствах. Однако, жизнь детей и внуков Степана Попова была далеко не сказочная. Жизнь их состояла из непрерывных взлетов и падений, быстрого обогащения и разорений, непрерывной борьбы за новые кредиты, договора, с различными ведомствами, министерствами, займов и судебных тяжб о невыплате долгов. В государственном архиве Казахстана хранится «Дело о долгах наследников потомственного гражданина Степана Попова», которое насчитывает 6I8 листов. Дело начато 3 сентября 1882 года и окончено 3 октября 1896 г. В «Деле…» есть список кредиторов, которым задолжали Поповы. Количество кредиторов составило 85. Среди них такие крупные кредиторы, как Морское министерство, Горное ведомство, так и мелкие вплоть до мещан и крестьян. Не раз в газетах публиковались Объявления о продаже заводов и приисков купцов Поповых для погашения долгов В дело о долгах купцов Поповых были втянуты генерал-губернатор Западной Сибири, высшие чиновники областного ранга и различных ведомств, Министр финансов и даже сам Государь Император, к которому в тяжелые дни обращались Поповы за поддержкой, перечисляя заслуги отца и деда перед Родиной и обществом.

Отрывок из обращения сына Степана Попова Александра к царю, написанное I2 февраля I879 года.

" Во время компании 1853−1856 годов Военное ведомство единственно от рудников и заводов наших получило свинец на военные потребности за очень сходную цену I руб. 70 коп. за пуд свинца выплавленного на нашей руде. Тогда как доставка этого материала из-за границы была прекращена вследствие повсеместной блокады портов, а других частных свинцовых заводов не было, да и теперь кроме нас нет. Следуя этому направлению я прилагал постоянные усилия к расширению деятельности заводов и с этой целью ввел выплавку меди посредством каменного угля, открыл флюсы и огнеупорные материалы, которые до этого доставлялись за 2000 верст.

Между тем, вследствие недоразумений, неправильности расчетов и других стеснительных условий в какие я был поставлен, как Министерством финансов, так и артиллерийским управлением, горнозаводское дело, начатое моим отцом и затем продолженное мною на пользу правительству и отдаленного края, приостанавливается. Если бы правительство дало мне возможность развивать горнозаводское дело в киргизской степи, то богатства залежей каменного угля и антрацита, а также громадное изобилие железных, свинцовых, медных, цинковых и серебряных руд обеспечил бы потребность правительства.

Ввиду же того, киргизская степь есть центральное место границ с Китаем и Индией я, в случае надобности, был бы полезен правительству близкой доставкой, как свинца, так и других материалов, так как минеральные богатства этого края при помощи правительства дали бы мне возможность не только превысить производством Урал, но и при постоянном развитии, добыча металлов в недалеком будущем превзошла бы Англию.

Чтобы подержать горнозаводское дело и продолжить мою деятельность по предначертанному пути, и не погубить дела свои и самого себя, я осмелюсь повергнуть к стопам Вашего императорского величества всеподданнейшую просьбу о прекращении взаимных расчетов начетом и взысканий в меня Министерством финансов и военным ведомством и вместе с тем всеподданнейше прошу Вашего императорского величества повелеть передать мне в собственность Успенский завод и выдать серебро, выплавленное из моих руд, хранящееся на монетном дворе в количестве 273 пудов" .

В этом обращении кроется ответ на причину многочисленных долгов Поповых, которая состоит в том, что императорский двор в Санкт-Петербурге, забирая выплавленное серебро, не торопилось взамен возвращать его владельцам в виде звонкой монеты. Государь-император с пониманием отнесся к обращению Александра Попова. Горнозаводчики Поповы заключали новые выгодные контракты на поставку свинца и меди тому или иному министерству или ведомству и там самым уходили от казалось бы, неминуемого полного банкротства.

Заводы наследников Поповых, по нынешним меркам были небольшими, маломощными и прекращали свое существование, как правило, к окончанию 20-летнего льготного срока, на который освобождались Поповы от уплаты налогов в казну. К окончанию льготного срока действующего завода Поповы уже выстаивали новый плавильный завод, а старый закрывали под тем или иным предлогом. Один из наиболее резких критиков горнозаводской деятельности Поповых И. Антипов в своей статье в Горном журнале в 1892 году писал, что деятельность Поповых сводилась к «выгребке наиболее ценных руд умным способом, не заботясь о будущем, ни даже, пожалуй, о настоящем и к вытопке металлов, на чем бог послал и в чем бог послал…» .

Исследователь дореволюционной истории развития горного дела в Казахстана Е. Б. Бекмухаметов в своей книге «Цветная металлургия и горное дело дореволюционного Казахстана» также неоднократно утверждает о хищнической разработке приисков купцами-горнопромышленниками Поповыми. Что можно сказать по этому поводу. Конечно, применяемые способы и средства добычи руды и выплавки металлов на заводах и рудниках Поповых были простыми и примитивными в силу отсутствия квалифицированных специалистов, низкого уровня технологии того времени и постоянного дефицита средств для вложения в строительство рудников и заводов. Одновременно как горный инженер и научный работник хочу читателю сказать, что вся история горного дела — это медленный, сложный и трудный переход от добычи богатых месторождений полезных ископаемых к средним, а затем и бедным, от выборочной выемки лучших кусков, залежей, пластов, участков к более полной упорядоченной выемке и комплексной переработке и использованию всех запасов недр, включая даже пустую породу. Примеров тому множество. Вот самый ближний из них. В послевоенные годы при разработке мощных пластов Карагандинского угольного бассейна допускались большие потери угля, как по площади, так и по мощности пласта. В настоящее время добычные участки фирмы «Гефест» с немалой выгодой ведут повторную выемку этих ранее брошенных запасов. И сегодня, применяемые технологии добычи руд и угля далеки от совершенства и не обеспечивает желаемой полноты выемки запасов недр. Возвращаясь к горнопромышленникам Поповым можно напомнить меткое выражение американских металлургов:" Металлургия есть лишь способ делать из руды деньги". Да, купцы Поповы, как и все другие в то время были озабочены не научными поисками экологически чистой рациональной технологии, а как просто и дешево с минимальными затратами добыть руду и из нее выплавить серебро, свинец, медь. Говоря по-американски, делали деньги, но дело, которое они начали, оказалось поразительно живучим. Степановский завод, хозяева, которых несколько раз менялись, с перерывами проработал до 1909 года. Космо-Демиановский завод, перешедший в собственность компании «Кара-Кудук» выплавлял еще в 1911;1913 годах и был остановлен из-за того, что его основная сырьевая база — месторождение Кызыл-Эспе, оказалось в руках другой компании. В 1916 году некто А. Б. Грюнинг начал строить новый завод на месте Александровского завода вблизи Баян-Аула, но после революции I917 года строительство было остановлено.

Первая мировая война возродила Степановский завод, на котором в I916 году обществом «Серебросвинец» было выплавлено 20 000 пудов свинца, на этот раз завод работал на карагандинском угле. В 1920 году завод был национализирован. Кто знает, может быть недалек тот день, когда с приходом малого бизнеса на бывших приисках Поповых на месторождениях руд со средними и небольшими запасами вновь возродятся горнометаллургические предприятия и вновь потекут огненными ручьями медь, свинец, серебро, полиметаллы.

Сыновья Степана Попова Александр и Николай помнили, что живут на грешной земле, помнили о Боге. Николай построил деревянную церковь на Богословской руднике, а Александр каменную церковь в Баян-Ауле. Этот красивый храм был самый крупным и значительным сооружением в казачьей станице. Построенная на холме церковь как бы парила над деревянными домами Баян-Аула. Разве что только мусульманская мечеть с высоким шпилем минарета могла с ней соперничать в том тихом дачном поселении.

Вид на Баян-Аул конца 19 века и церковь, построенную на средства Александра Попова, теперь можно увидеть только лишь на фотографии теперь уже редкой книги «Киргизский край» полного географического описания «Россия» изданного в 1903 году в Санкт-Петербурге. После октября большевики решили что, как церковь, так и мечеть, стоят на пути построения светлого будущего, и решительно разрушили их до основания.

Течет река времени, увлекая за собой дни, годы, века, события, великие и малые, и вместе с ними мириады, сонмы людей. Каждый из них в жизни был по своему интересен, в чем-то неповторим. Одни исчезают бесследно, другие оставляют след, остаются в памяти народной. Но их образы, как бы от времени тускнеют, блекнут, становятся в угоду времени схематичными.

Степан Иванович Попов, несомненно, был незаурядный человек. Ему было, что рассказать потомкам. Но в то время мало людей увлекались мемуарами воспоминаниями. Не оставил их и Степан Попов. В воспоминаниях же современников имя его упоминается лишь кратко, фрагментарно. Вот как запомнилась «заимка» Попова Адольфу Янушкевичу, ссыльному революционеру, участнику польского восстания 1830-I83I годов, оставившего интереснейшие «Дневники и письма по казахским степям» .

«В семи верстах от Семипалатинска, в романтичной месте, в долине перерезанный ручьем, и частично на скате горы, одетой лесом, с вершины которой открывается великолепный вид на Иртыш, на киргизскую степь с тянущейся вдоль нее пояс Семитауских гор, находится так называемая „заимка“ или хутор купца Попова. Это прекраснейшее из известных мне мест в Сибири. Чарующий оазис, как будто чудом перенесенный сюда из счастливых стран мира! Здесь мой взор утомленный однообразием пустынных мест и скучных пейзажей, с удовольствием приветствовал укромный уголок Севера, где, кроме удивительного очарования самой местности, привлекают еще клумбы, покрытые самыми разнообразными цветами. Этот прекрасный, хоть и не ухоженный, как он того заслуживает, уголок природы, за неимением средств у нынешнего хозяина, перенес меня в иной край, где я был несколько лет тому назад…».

Хозяин заимки, Степан Попов, показал гостям свой домашний зоопарк, лохматых тибетских яков с короткими широкими хвостами, круторогих архаров из Сары-Арки, фазанов из загадочного Балхаша. Запомнился Янушкевичу альбом, к которому приложил руку знаменитый Гумбольдт с добрыми пожеланиями хозяину дома, а также собственноручный рисунок Палласа с изображением путешественника, беседующего с бурятами в юрте. Хозяин заимки был не только хлебосолом, но и интересным собеседником. «Заимка» и ее хозяин, подобно магниту притягивали к себе проезжающих путешественников, водных чиновников, купцов. Здесь побывали блистательный Александр Гумбольдт, весьма лестно отозвавшийся о Степане Попове в известном всему миру трехтомном труде «Центральная Азия», талантливые натуралисты, исследователи флоры Казахстана Григорий Карелин и Александр Шренк, казачьи офицеры Николай Потанин, отец известного ученого-путешественника, исследователя Центральной Азии Григория Потанина, и Григория Абакумова. Вполне можно допустить, что где-то пересеклись пути мальчика Абая Кунанбаева, юноши Чокана Валиханова с седовласым умудренным жизнью Степаном Поповым.

Даже после смерти Степана Попова его заимка пользовалась неизменным особым вниманием видных людей, посетивших Семипалатинск. О «заимке» Попова вспоминал барон А. Е. Врангель, известный дипломат и ученый-археолог: «Версты за три от города (Семипалатинска) по дороге в Омск лежала заимка Попова, на нагорной стороне Иртыша, среди богатой рощи. Здесь была большая мельница, кожевенный завод и разные хозяйственные пристройки. Большого выбора для наших прогулок с Федором Михайловичем (Достоевским) не было, и вот особенно часто ходили мы на эту заимку…».

Подводя итог материалов о Степане Ивановиче Попове можно с полной убежденностью утверждать, что он был той фигурой, без которой немыслима история Казахстана первой половины 19 века.

В словаре Владимира Даля: предпринимать — это решаться исполнять какое-либо новое дело, приступать к совершению чего-либо значительного. Анализ жизнедеятельности Степана Ивановича Попова показывает, что это был предприниматель в лучшем смысле этого слова, в русском, далевском смысле. Ведь ключевыми словами, определяющими смысловое значение слова «предприниматель» по Далю являются «новый» и «значительный». Все шаги предпринятые Степаном Поповым по поиску и освоению недр Казахстана были новыми, пионерскими, а это и поиски, и открытие золотоносных россыпей по Иртышу и его протокам, организация первых старательных артелей. Это и открытие в Центральном Казахстане первых месторождений каменного угля, в том числе Майкубенского буроугольного бассейна. Это, конечно же, поиски и открытие многочисленных приисков руды, содержащих серебро, свинец, медь, строительство и эксплуатация первых плавильных заводов в Центральном Казахстане, Все эти дела Степана Попова были не только новыми, но и значительными, так как привели к оживлению экономической жизни в степи, положили начало развитию горнодобывающей промышленности и цветной металлургии в Центральном Казахстане, ставшими ведущими отраслями экономики независимой республики Казахстан.

Сегодня республика Казахстан находится в числе ведущих стран мира по добычу угля, производству меди и свинца. И мы должны помнить, что эта ныне могучая огнедышащая река меди и свинца начиналась с небольших рукотворных ручейков пионера цветной металлургии и горнодобывающей промышленности Степана Ивановича Попова.