Аналіз розмовно-просторової мови у оповіданнях В.М. Шукшина

Язык В.М. Шукшина

Уникальна личность В. М. Шукшина как языкового информанта, биография которого позволила ему накопить универсальный словарный фонд. Автор обнаруживает органичное взаимодействие различных видов искусства (писатель, актер, режиссер) и науки (историк, философ). В. М. Шукшин воспроизвел в прозе некоторые общие тенденции языкового процесса, связанные с территориальной миграцией населения и его культурным развитием [2,34].

Среди русских писателей шестидесятых-семидесятых годов именно Шукшин адекватно воспринял и осознал описанную выше языковую ситуацию, определившую его идиостиль. Доминантной содержательной чертой идиостиля Шукшина стала дискредитация «авторского отношения» как «авторитетной точки зрения». Это повлекло за собой отрицание стиля, организованного «видением», которое полностью замещается в эстетической программе Шукшина «речевой действительностью». Это результат последовательно проводимой писателем идеи «пересадки жизни» в искусство. При этом слово, по сравнению с материальными средствами других видов искусств, представляется ему изоморфным жизни. «Пересадка» животворящей материи жизни достигается благодаря филигранной работе писателя над словом: «Я знаю, когда пишу хорошо: когда пишу и будто вытаскиваю пером живые голоса людей» [4,45].

Однако, эти «живые голоса» в контексте произведения оказываются связанными как с языковыми значениями, так и с авторскими смыслами, образуя систему, способную порождать всё новые «глубинные смыслы». Последовательная реализация идеи пересадки жизни в искусство привела к использованию в художественном произведении разговорной речи как наивной, необработанной записи языкового материала, что определило специфичность идиостиля Шукшина: с одной стороны, внешнюю нелитературность, «непрофессиональность», с другой, — полемически противостоящую традиционной условности литературы художественную природу его прозы.

Как писатель нравственного и философского поиска В. М. Шукшин своеобразен в использовании различных языковых средств, содержащих в своем значении экспрессивность и оценочный компонент. Он активно вводит диалектные и просторечные формы, тропы и фигуры речи, которые вместе с лексическими средствами несут ярко выраженную положительную или отрицательную коннотацию. Интересно органичное взаимодействие различных лексических систем в рассказах В. М. Шукшина. Привлекает внимание и его дуалистический подход к написанию произведений — это «речевая действительность» и при этом художественность прозы [5,23].

Литературное творчество В. М. Шукшина сложно и неоднообразно. Как показывает анализ его рассказов, словарный состав в них богат.

Отразить материальную и духовную культуру крестьянства нельзя без использования специфических для народной речи слов. Народную речь Шукшин он знал с детства, любил и понимал ее значение для литературы: «Выше пупа не прыгнешь, лучше, чем сказал народ (обозвал ли кого, сравнил, обласкал, послал куда подальше), не скажешь». Писатель включает в произведения о жизни крестьян не только разговорную, но и просторечную лексику, воссоздавая тем самым живую народную речь с присущей ей естественностью, образностью, экспрессией.

Воплощающий народно-речевую стихию лексический уровень включает просторечное, диалектное, фольклорное слово (разболочься, вихляться, раздрызганный и др.).

В рассказах Шукшина отражается социальная дифференциация языка. Утверждая в правах народное слово и образы, характерные для народной речи, Шукшин иронизирует над канцелярской фразеологией, газетными штампами, над псевдонаучной речью, над иноязычными словами.

Стилистически окрашенная лексика концентрируется в прямой речи персонажей, в частности, в обращениях их к другим персонажам (пьяная харя, харя неумытая, чёрт, идиот, халява, идол окаянный, идол лупоглазый, дьяволина).

Образные средства рассказов Шукшина также связаны с ориентацией на мировосприятие и речь персонажей. Источник тропов в речи повествователя — изображаемый быт. Устойчивые тропы переосмысливаются и приобретают мотивировку в реалиях изображаемого мира. Связь тропов с изображаемой средой проявляется в характере овеществления абстрактных понятий — овеществляются эмоции, мысли, слова, жизнь. Этому способствуют сравнения с бытовыми реалиями [4,39].

Последовательная реализация идеи «пересадки жизни» в искусство привела к использованию в произведениях разговорной речи как плавной, необработанной записи языкового материала. Пытаясь достичь реалистичности в изображении простых деревенских людей, В. М. Шукшин активно использует диалектные и просторечные формы:

«Все они такие, лезут не в свое дело, черти окаянные» (Окаянный — 1. отверженный; 2. презираемый, угнетенный).

«Слова не скажет без подковырки» (Подковырка — насмешка).

«Дома тоже тоска, жена начнет нудить» (Нудить — докучать чем-нибудь, надоедать) (5, 184).

— Сколько у нас народу в СССР? — Дьявол их знает, много небось (Небось — вводное слово, просторечное: 1. вероятно, пожалуй, должно быть; 2. выражает уверенность).

Не осталась в стороне и жаргонная лексика:

«А мне до фени всё» (До фени — безразличное отношение к чему-либо).

«Могу ведь смазь замастырить» (Замастырить — стукнуть, побить).

«Тебя метелили как тряпку подзаборную. Ведь как били-то!» (Метелить — бить, причиняя телесные повреждения).

Яркая сторона индивидуального стиля Шукшина богатство живой разговорной речи с ее разнообразными индивидуальными и социальными оттенками. Герои Шукшина спорщики, опытные говоруны, владеющие множеством интонаций, умеющие к месту вставить поговорку, пощеголять «ученым» словцом, а то и яростно выругаться. В их языке конгломерат газетных штампов, просторечных выражений и вкраплений городского жаргона. Частые в их речи междометия, риторические вопросы и восклицания придают разговору повышенную эмоциональность [5,64].

Стилистически окрашенная лексика (грубые, бранные слова) концентрируется в прямой речи персонажей, в частности, в их обращениях к другим персонажам:

• — А кто же тут, по-твоему? — Суки одни. (Сука — плохой человек, негодяй).
• — Придумал сволочь? Вот ведь он какой (Сволочь — 1. мерзавец; 2. сброд, подлые люди).

В рассказе «Суд» мы находим пример авторского выражения, придуманный писателем: «Пойду Маньке шлык скатаю. Зараза» (Скатать шлык — отодрать за волосы, взбить их на голове шапкой).

Лексическое богатство В. М. Шукшина дополняют фразеологизмы и устойчивые выражения, с помощью которых писатель часто едко иронизирует или просто смеётся над человеческими недостатками или пороками:

«Пальца в рот не клади».

«Весь суд — собаке пятая нога».

«Завернуть оглобли».

«Крокодиловы слёзы».

«На кудыкину гору».

В каждом произведении В. М. Шукшина мы находим ономастическую лексику, выражающуюся собственными и нарицательными именами существительными: Васёка, Моня, Спринька и т. д. Употребляется не официальное имя, а:

• 1) усеченные формы, от полного к краткому (Дмитрий — Митрий — Митя);
• 2) имена с суффиксом — к — (Спринь — к — а, Вань — к — а, Минь — к — а).

В использовании этих имён употребляется народно-разговорная традиция.

В.М. Шукшин обладал искусством давать характеристику персонажа одним словом. Наиболее заметно это в выборе фамилий, имён и прозвищ. В расказе «Горе» — старик Нечай. Это человек, недавно похоронивший жену, сломлен горем, и ничего от жизни уже не ждёт, не чает. В рассказе «Хахаль» — это молодой человек, попытавшийся откровенно ухаживать за посторонней девушкой, набиваясь к ней в женихи. В расказе «Залётный» — городской человек, бедолага, приехавший в чужую деревню доживать свои дни. Нечаянно залетевший туда. И таких много: Сураз, Рыжий, Дебил и др.

Необходимо отметить, что в описаниях природы, души человека, его любви к родной земле автор стремится и к полному охвату действительности, и к реалистичности изображаемого, к точности, конкретности. Вся эта простота и глубокое содержание достигается во многом благодаря конкретным сопоставлениям. «И пришла весна — добрая и бестолковая, как недозрелая девка. В переулках на селе грязь по колено… А в тополях, у речки что-то звонко лопается с тихим ликующим звуком» [22,134].

Язык В. М. Шукшина сыграл важную роль в развитии русской прозы второй половины 20-го века. В нем отразились языковые процессы, характерные для художественной литературы 60-х — 70-х годов, вообще, и для деревенской прозы, в частности. Это, с одной стороны, опора на живую речь, с другой, полемика с разнообразными штампами — канцелярскими, газетными, беллетристическими. Оба эти процесса определили характер языка прозы В. М. Шукшина.